Накануне 18-летия брака с Майклом Дугласом звезда откровенно рассказала, что заставляло ее испытывать страх и неуверенность в себе, как в ее семье решаются самые сложные проблемы и что помогает считать, что впереди у нее много радости и счастья.
Нынешний год принес 48-летней Кэтрин Зета-Джонс и ее 73-летнему супругу Майклу Дугласу немало хорошего. Сын Дилан с успехом окончил школу, а 15-летняя дочь Кэрис вместе со знаменитой мамой украсила обложку гламурного журнала. Майкл выпустил новый фильм и снимается в следующем, а сама актриса в этом году появилась на экранах в образе колумбийской наркобаронессы. Всем, кто в курсе многолетних злоключений знаменитого семейства, хочется верить, что черная полоса для обеих звезд закончилась. А ведь в их 18-летнем браке чего только не было! Майкл сумел победить запущенный рак горла, а Кэтрин — серьезное биполярное расстройство; супруги объявляли о том, что расстаются, но через несколько месяцев снова сходились. Сын Дугласа от первого брака семь лет просидел в тюрьме за распространение наркотиков... Все эти беды широко освещались прессой, было много слухов и сплетен, пережить которые было сложно всей семье, включая детей.
— Кэтрин, скажите, чему за годы невзгод вас научила жизнь?
— Самый главный урок — не заниматься самоуничижением. Я всегда пыталась смиренно принимать удары судьбы и стыдиться своих успехов. Но мне надоело быть скромной и оправдываться за то, что богата, знаменита, красива, замужем за звездой и за то, что семья мужа уже в нескольких поколениях обладает влиянием в Голливуде! Я чертовски устала стыдиться всего этого! И больше никаких извинений от меня не услышат. Я люблю свою семью, мужа, прекрасных детей и свою работу. И уверена, что у меня еще впереди много радости и счастья. Мой муж здоров и счастлив — вопреки бесконечным гадким сплетням, которые о нем распускают. Понимаете, я заслужила все свои блага. Я долго к этому шла и много, очень много работала, чтобы из девочки, выросшей в рабочей семье, оказаться там, где я сейчас. Многие актеры прошли тяжелый путь, прежде чем добиться успеха и всего, что ему сопутствует. Но они очень часто — я это знаю — чувствуют себя жертвами общественного осуждения. Словно виноваты в том, что им удалось в жизни получить благодаря своим собственным трудам. Возьмите спортсменов. Почему-то они не обязаны никого благодарить и стыдливо опускать глаза. Никто от них этого не ждет. Нет, они не стесняются побед! Отнюдь. Они их празднуют на глазах у всех и гордятся ими. А мы, актеры, вечно кого-то благодарим и принижаем свои достижения! Я лично сыта этим по горло.
— Вероятно, в один из таких моментов «самоуничижения» вы решили завязать с профессией и перестали сниматься?
— В какой-то степени да. Хотя причин было много: мои психологические проблемы, желание не оставлять сына и дочку, уезжая на съемки, и так далее. К тому же в какой-то момент я как актриса потеряла мотивацию. Перестала чувствовать притягательность своей работы. У меня за плечами удивительная карьера, но сейчас я уже не та бесстрашная Кэтрин, какой была в молодости. Когда-то я не боялась критики, не думала о том, что обо мне скажут или подумают. Шла вперед — и все! И вдруг начала сама себе задавать вопросы, сомневаться в своих способностях, своем вкусе, умении принимать верные решения. Несколько раз не получала роли, которые хотела... И неизбежно пришли страх и неуверенность в себе. И тут, к счастью, возникло предложение сыграть самую знаменитую наркобаронессу в истории в фильме «Крестная мать кокаина».
— Но почему именно вам предложили сыграть эту женщину-монстра, которая первой в криминальном мире стала расправляться со своими врагами, убивая их с мотоцикла на ходу…
— Никто меня не упрашивал и не завлекал в этот проект. И не в том дело, что однажды у меня уже была героиня, имевшая отношение к наркобизнесу, — в фильме «Траффик». Я просто давно мечтала заполучить эту роль! С тех пор как пять лет назад посмотрела документальный фильм о преступлениях Гризельды Бланко. Подручные наркобаронессы, сидевшие в тюрьме, с ужасом и почтением рассказывали о своей «крестной матери». Ее боялись даже мертвую! В страшном преступном, сугубо мужском мире эта женщина обладала невероятной властью. Когда находишь историю, которая еще никем не рассказана в кино, конечно, стараешься сделать все для того, чтобы она досталась тебе. И вот пришел момент, когда меня спросили, заинтересована ли я по-прежнему в Гризельде Бланко? Конечно, я ответила «да».
— Вас не смутило, что колумбийская «крестная мать» внешне совсем на вас не похожа? Ведь вы всегда потрясающе выглядите — ухоженная, стильная…
— А она — нет. Нет, не смутило. Мне было отлично! Любая актриса счастлива, когда выпадает шанс не прятаться за свою внешность. Это большая удача — ощутить настоящую свободу, влезть в шкуру персонажа. Конечно, я никогда не выглядела как Гризельда Бланко. Но я и не стремилась внешне быть похожей на нее. Мне важно было показать ее изнутри. Я уверена, что она играла роль, которую сама себе и придумала: в ее голове постоянно крутилось кино, и она своими мозгами психопатки ощущала себя его главной звездой! Иначе не назвала бы сына Майклом Корлеоне! Знаете, мой муж никогда не дает мне советов по актерскому мастерству. Никогда. Я ему, кстати, тоже. И если делаю замечания, то только во время игры в гольф! (Смеется.) Так вот в этот раз, провожая меня на съемки, Майкл сказал: «Дорогая, смотри не перестарайся. Просто не делай ничего лишнего». Я страшно удивилась: «Что, обычно я делаю что-то лишнее? И в жизни тоже?» Но Майкл повторил: «Не делай ничего лишнего». А когда я потребовала объяснений, ответил: «Понимаешь, дорогая, ты выглядишь наиболее устрашающе, когда не делаешь ровным счетом ничего!» (Хохочет.)
— Вы с Майклом всегда давали честные и откровенные комментарии в связи со всеми семейными и личными проблемами. И когда болели, и когда старший сын вашего мужа Кэмерон сидел в тюрьме, и когда ваш брак проходил проверку на прочность — к счастью, на время…
— В мире шоу-бизнеса избежать пересудов и сплетен практически невозможно. Именно поэтому мы считаем, что лучше самим публично рассказать о происходящем — во избежание сфабрикованных недобросовестными журналистами историй. А поскольку мы публичные люди, всегда будет стремление подвергнуть нас обсуждению и осуждению. Надо быть к этому готовыми, как бы ни было трудно. Совсем недавно наша дочь прибежала домой в слезах: случайно увидела газетенку, в которой писали, к Майклу якобы вернулась болезнь и скоро наступит неизбежный конец. Такая гадость! Конечно, Кэрис прекрасно знает, что это ложь. Но все равно расстроилась, ведь речь о ее родном любимом отце! Однако поверьте, многое из того, что происходит в семье Дугласов, за четырьмя стенами, никто не знает — кроме нас самих. Мы тесно сплоченная семья. И я по-настоящему горжусь своим браком. За 17 с лишним лет пристального внимания к себе мы научились облачаться в крепкие доспехи, когда покидаем дом.
— Эта недавняя история с обвинением Майкла в «неподобающем поведении» — как вы ее пережили? Ваш муж счел возможным извиниться перед той женщиной, хотя и не признал себя виновным. Вы вместе с ним решали, что нужно отвечать?
— В данном случае были необходимы превентивные меры. У Майкла от этого обвинения голова шла кругом! Ту женщину он сначала даже толком вспомнить не мог. Но пришлось. И я горжусь мужем. В том смысле, что он не испугался и по пунктам публично ответил на ее претензии. Да, возможно, тогда, 30 лет назад, он и позволял себе ненормативную лексику в присутствии сотрудников своей компании. Женщина, кстати, и не утверждала, что Майкл ругался непосредственно в ее адрес. Скорее всего, он общался с кем-то из друзей, а если она слышала их разговор — что ж, он не виноват. В любом случае все, даже абсурдные обвинения женщины муж убедительно опроверг. В том числе и то, что он якобы «списал ее в утиль» и уволил необоснованно. Ведь он тогда просто прекратил свой бизнес, потому что дела шли неважно. Имел на то полное право. Так что женщина, занимавшаяся продвижением и развитием, автоматически оказалась не у дел. Но мы должны были ей ответить. Хотя бы потому, что в числе первых поддержали движение голливудских актрис в защиту жертв насилия. Не так уж много мужчин-актеров решились это сделать. Но Майкл очень много лет в кинобизнесе, а его отец Керк Дуглас — звезда золотого века Голливуда, да и я уже немало времени здесь провела. Молчать о том, что проблема существует, в принципе было бы с нашей стороны и нечестно, и несправедливо, и аморально. А своим ответом мы показали, что в каждом конкретном случае следует предметно разбираться.
— Ваши дети Кэрис и Дилан продолжат актерскую династию?
— Я больше всех хочу, чтобы в нашей семье появился врач или юрист. И все никак не получается: сын и дочь действительно мечтают об актерской карьере. Я же не возражаю, поскольку твердо знаю: они хотят этого не ради славы. Они уже имели возможность видеть ее оборотную сторону. Впрочем, не всегда. Когда они были маленькими, мы жили в доме на острове, и дети понятия не имели, что происходит в мире шоу-бизнеса. И не знали, что их родители знамениты. Дилан был уверен, что его отец — специалист по выпеканию вкуснейших блинчиков к завтраку! (Смеется.) К сожалению, в определенный момент нам пришлось переехать в Нью-Йорк. Это когда врачи порекомендовали отдать сына в школу, где специализируются на лечении дислексии. У Дилана были с этим проблемы. Сейчас у него все намного лучше. В этом году сын окончил школу и осенью приступит к учебе в колледже.
Так вот, и сын, и дочь хотят научиться актерскому ремеслу исключительно из-за любви к искусству. Конечно, как всякая мать, я пристрастна. Но я в самом деле уверена, что однажды мои дети сумеют всех удивить и поразить. Они очень талантливые, используют каждый шанс, чтобы попробовать что-то новое. Участвуют в школьных постановках, выступают в спектаклях вместе с детьми бродвейских актеров то в летнем театральном лагере, то на любительских фестивалях. Выходят на сцену где только можно — и учатся, учатся... Оба — прекрасные музыканты: Кэрис великолепно играет на фортепиано, Дилан — на гитаре. И что еще меня радует: у них удивительные отношения. Сын и дочь обожают друг друга, нет никакого соперничества — сплошная забота и нежность, одна команда всегда и во всем. Согласитесь, так бывает не всегда. Но я и представить не могу их иными.
— А есть ли у них, например, возможность получить роль благодаря папе и маме?
— Знаете, когда я показывала детям «Крестную мать кокаина» — а мы с Майклом всегда позволяем сыну и дочери смотреть наши картины, — Дилан сказал, что мог бы сыграть одного из сыновей моей героини. Но я ответила, что это абсолютно исключено и не случится и в будущем.
— А как насчет модельной карьеры? Появление Кэрис вместе с вами на модном показе и на обложке популярного глянцевого журнала произвело сенсацию! А в интервью дочь назвала вас своей «иконой стиля»…
— Да, я сказала: или с дочкой, или отказываюсь сниматься для обложки! (Смеется.) Кэрис иногда совершает «набеги» на мою гардеробную. Но у нее есть свой, индивидуальный стиль и вкус, и это мне очень по душе. Она современна, одевается в соответствии с возрастом, как тинейджер, но не впадая в крайности. Как-то говорит: «Мама, мне понравился этот мини-комбинезон». Юбка-шорты и топ с открытыми плечами. Я в ответ: «М-м-м, а тебе не кажется что он слегка длинноват? Разве не лучше было бы покороче?» Кэрис смеется: «Мама, ты, наверное, единственная на свете мамочка, кто скажет такое 15-летней дочке!» Мне никогда еще не приходилось говорить ей: «Знаешь, Кэрис, по-моему, это не совсем уместный для тебя наряд!»
Больше всего я как мать горжусь тем, что сумела привить детям хорошие манеры. Муштровала их жестче, чем в военном лагере, каждый день без перерыва. Потому что нет ничего отвратительнее, чем привилегированные детки с плохими манерами! Это ужасно! Кэрис знает, что не имеет права закатывать глаза, фыркать мне в лицо или делать еще что-то в этом роде. Моя мать не позволяла мне так себя вести, а я не позволяю своим детям.
— Как обычно, слухи, что вы сделали себе пластическую операцию, не прекращаются. Хотя вы и уверяли, что секрет вашей неувядающей красоты — регулярное потребление воды и использование арганового масла…
— Так и есть! Но я никогда не говорила, что являюсь противницей пластики. Кто я такая, чтобы судить других женщин, если после хирургического вмешательства они чувствуют себя комфортнее или, по крайней мере, верят в это? Я и сама, если захочу, сделаю операцию. И не стану ждать ни одобрения, ни поддержки кого бы то ни было. Потому что это вообще не должно кого-то касаться, кроме меня.
