На российском ТВ есть традиция: каждое 31 декабря показывать культовые советские фильмы, в том числе Леонида Гайдая. Зрители помнят наизусть каждую реплику и выражение лица каждого актера, снявшегося пусть даже в маленьком эпизоде. Не говоря уж об исполнителях больших ролей! В год столетия режиссера «7Д» поговорил о том, как создавался фильм «Иван Васильевич меняет профессию», с участниками съемок.
Наталья Селезнева: «Модницы в кинотеатрах сидели и зарисовывали фасоны платьев моей героини»
— Наталья Игоревна, внешний образ жены Шурика создал человек, которого уже в те годы на Западе прозвали Красным Диором, — молодой Вячеслав Зайцев. Вы предлагали ему какие-то варианты фасонов? Может быть, спорили с ним?
— Когда работаешь с таким модельером-художником, разве можно спорить? Слава считался лучшим из лучших. С другой стороны, у меня была модельная фигура — классические 90—60—90 при росте 175 сантиметров. Поэтому Зайцеву не пришлось что-то специальное придумывать с целью скрыть недостатки складками или оборками.
— Знаю, вы в детстве комплексовали по поводу своего роста…
— Да, я горбилась, чтобы казаться ниже. Нас в школе выстраивали в линейку, и я стояла первой, потому что была самой высокой в классе. По нынешним временам мой рост считается средним, а тогда меня всячески обзывали. Это было для меня настолько трагично, что однажды во время замера роста я сказала маме: «Если вырасту еще хоть на один сантиметр, повешусь». И мама убедила меня пойти на баскетбол, где я оказалась не самой высокой. Постепенно этот комплекс исчез.
— Интересно, а что-то из потрясающих зайцевских костюмов вам подарили после съемок?
— Ничего мне не подарили, кроме фотографии, где я стою в красном платье с белыми полосками. Было такое время — никто ни у кого ничего не выклянчивал. А мои наряды сейчас хранятся в музее костюмов «Мосфильма» и выдаются напрокат за деньги. Кстати, модницы в кинотеатрах сидели и зарисовывали платья Зиночки, а дома шили себе такие или заказывали в ателье. В журналах мод еще долго после выхода фильма публиковали эти фасоны.
— Говорят, платье в клеточку, которое мы видим на вашей героине в конце фильма, было сшито для Любови Орловой, но она его забраковала. Это правда?
— Думаю, нет, потому что у нас совсем разные параметры. Скорее всего, это платье сшили для меня, мне трудно представить в нем Орлову. Но от нее мне достался парик, в котором я снималась. Вот этот парик действительно не подошел Любови Орловой, она от него отказалась, и он перешел ко мне.
— Мода, как известно, циклична, и морскую тематику, как в вашем первом платье, можно сейчас встретить в коллекциях известных брендов. И белые брючные костюмы, как на вас и на Кустинской, тоже сейчас в моде. Вы, кстати, любите носить туалеты известных марок?
— Конечно, я ношу платья и костюмы известных брендов. Но у меня есть принцип — вещами, в которых работала в театре, в кино, на ТВ, в личной жизни не пользоваться, а то, что ношу сама, не использовать в работе. Исключение составлял «Кабачок «13 стульев», только туда приходилось брать свои вещи. А так — категорически нет. Кто-то одевался моднее меня, кто-то проще. У портних я редко шила, мне это не нравилось. Два-три раза — на Новый год. Это было время дефицита. Одевалась я здесь, в Москве, заграничные вещи покупала или одалживала у подруг — тогда все так делали. Когда в первый раз попала за границу, в Швейцарию, для меня стало откровением, что бюстгальтеры и трусики бывают разных цветов…
— Кстати, насчет цвета. Художник по костюмам в конце фильма тонко подчеркнул безумие героини Крачковской желтым цветом блузы, который, как считается, олицетворяет сумасшествие. А вы какие цвета предпочитаете в одежде?
— Точно не желтый… Я люблю в одежде два цвета — черный и белый — и их сочетание.
— У вас в фильме яркий макияж — тени, нарумяненные щеки и очень густые ресницы. Сейчас ресницы уже даже наращивают…
— Наращенные ресницы, которые сейчас женщины носят в любом возрасте, мне не нравятся. Вы знаете, есть и другая тенденция в макияже — минимализм. И мне это больше нравится. Я вообще в жизни не пользуюсь макияжем.
— Вы говорили в интервью, что общались с Лилей Брик — иконой стиля. Как преклонный возраст сочетается с модой?
— Лиля Юрьевна была яркой, возможно, даже чересчур для своего возраста. Но ей можно было вызывающе одеваться. Женщина-сказка, женщина-загадка, очень сильная личность. Майя Плисецкая, которая ее любила, привезла ей ярко-зеленую норковую шубку, у Лили Юрьевны были ярко-рыжие волосы и всегда красная помада. Когда Брик пришла в наш театр, мы ее встречали внизу в костюмерной, где она раздевалась. И вот эта ярко-зеленая шубка и рыжие волосы очень хорошо гармонировали. Именно на ней ничего не выглядело слишком ярко — в силу ее уникальности, неподражаемости. Даже в 80 лет! Думаю, женщины всю жизнь красят губы тем цветом, каким они начинают это делать в молодости, так же подводят глаза, такую же прическу носят — если в молодости начесывали, то и продолжают начесывать. И хотя многим в зрелом возрасте надо бы пересмотреть свой внешний вид, но не всем. Лиля Брик принадлежала к таким исключениям.
— Наталья Игоревна, многие цитаты из фильма вошли в нашу жизнь. У вас есть любимая?
— Мне очень нравится фраза моей Зиночки: «У меня сегодня в кафе увели перчатки, и я полюбила другого».
— Какие отношения у вас были с Леонидом Гайдаем?
— Замечательные. Я очень его уважала, прислушивалась к каждому его слову и чувствовала, что и он ко мне относится с доверием. В силу молодости я иногда спорила с ним, он выслушивал и делал по-своему. Если бы Леонид Иович был жив, я бы, наверное, сегодня сказала ему словами Марины Цветаевой: «Я — страница твоему перу». Я бы делала на съемочной площадке только то, что хотел Гайдай, в знак моей огромной любви, верности, веры и преданности этому режиссеру.
— В новогоднюю ночь по ТВ планируют показать ремейк под названием «Иван Васильевич меняет всё!». Будете смотреть его?
— Знаете, когда я посмотрела ремейк «Иронии судьбы, или С легким паром!», который назывался «СамоИрония судьбы!», он меня лично разочаровал, и я даже не досмотрела до конца. А по поводу нового фильма — надеюсь, что это будет что-то веселое, сделанное с хорошим вкусом. Новый год вообще время надежд. Мы ждем от наступающего года мира, покоя, благополучия. И пусть наши надежды оправдаются!
Нина Маслова: «Икра заморская баклажанная на самом деле была кабачковой»
— Нина Константиновна, говорят, роль царицы сначала должна была играть жена Гайдая Нина Гребешкова, но она отказалась, потом пробы проходили Наталья Гундарева, Светлана Светличная, а в итоге Гайдай остановился на вас…
— Я даже не проходила пробы. Тут надо начать с предыстории. В Театре киноактера, куда я пришла работать после ВГИКа, шел спектакль «Иван Васильевич» по пьесе Булгакова, и я вместе с другими актрисами там танцевала в сцене пира. Леонид Иович как-то посмотрел спектакль, и через год меня попросили прийти на студию, сделали только фотопробы и утвердили. Я была счастлива, что это Гайдай, что это царица, что такие партнеры! Юрий Васильевич Яковлев сразу ввел меня в расслабленное состояние, с ним было легко и комфортно, как будто мы знакомы сто лет.
А о том, что пробовались такие прекрасные актрисы, я долго не знала. То есть знала, что должна была играть другая актриса, но не более того. И только несколько лет назад прочла в СМИ, что это была Гундарева... Не знаю, почему Леонид Иович выбрал меня. Но смотрю на это так: каждый из нас получает самое лучшее, что только может у него быть. Мы часто представляем себе другие варианты жизни, будучи не очень довольными своей судьбой. Но я уверена, что мы в итоге имеем самый лучший для нас вариант, просто это значит, что мы были не готовы к большему… У каждого есть ангел-хранитель, и он ставит нас на то место, где мы можем сегодня стоять.
— Нина Константиновна, почему ваша царица почти все время была с опущенными глазами?
— Дело в том, что после утверждения меня на роль, за две недели до съемок я была в гостях и, пытаясь остановить драку, сама получила в глаз. Естественно, появился синяк. Я в панике бросилась в глазную клинику на Тверской с вопросом: что делать? Они говорят: «С синяком ничего сделать нельзя, нужно время». Через две недели синяк прошел, но осталось легкое покраснение глаза. Во время съемки я очень боялась, что на экране это будет видно, и поэтому постоянно смотрела вниз. Что в итоге «сыграло» на образ — получилась кокетливо-стыдливо смеющаяся царица.
— Мы видим на экране шикарный пир во дворце. Вы пробовали еду сами, это все было настоящее?
— Все настоящее! Только икра заморская баклажанная — это икра кабачковая на самом деле. Зато красную икру я ела по две ложки на каждом дубле. «Мосфильм» не потянул такой банкет, и Гайдай дополнил бюджет своими деньгами. Но приходилось снимать быстро, чтобы продукты не испортились под осветительными приборами. Поэтому дублей мы делали мало, а если что-то не получалось, Гайдай это вырезал. Так вырезал мое приветствие царю, на которое я дома не обратила внимания, подумала, что тут нечего репетировать. А во время съемки в этом месте у меня вдруг «заплетык» начался, и Гайдаю пришлось выкинуть мое приветствие.
— Ваша любимая цитата из фильма?
— «Танцуют все!» Был момент в жизни, когда я неправильно поняла врача и подумала, что через две недели умру. Тогда я сказала подруге — когда меня не станет, во время похорон поставьте музыку из «Ивана Васильевича».
— Сейчас, через 50 лет, как вы вспоминаете эти съемки?
— Гайдай такой весь в себе, не распахнутый, но чудный, талантливый, легкий, трогательный, беззащитный. Он давал полную свободу актерам — пожалуйста, предлагай! Если ты не знаешь, что делать, то он подскажет какие-то жесты, ходы, мизансцены. Леонид Иович, в отличие от других комедийных режиссеров, для меня ассоциируется с новогодней елкой и фейерверком. А ведь он один такой был, он ушел, и пока другого не появилось… И я желаю себе, чтобы скоро какой-нибудь молодой мальчик, соразмерный по таланту с Гайдаем, позвал меня в новую комедию — яркую, солнечную, талантливую…
Оксана Гайдай — дочь Леонида Гайдая: «За все эти годы вокруг фильма родилось столько мифов!»
Так получилось, что я присутствовала на съемках сцены пира: водила небольшую группу своих одноклассников на «Мосфильм» посмотреть, как снимают кино — с разрешения папы, конечно. Декорация царских палат была выстроена в павильоне. Это одна из самых ярких и запоминающихся сцен картины — там и танцы, и хор. Помните сольный танец Савелия Крамарова на подиуме, песню и танец Леонида Куравлева и девушек с косами? Хореографию ставил балетмейстер Петр Гродницкий — он много работал в кино. А мы с одноклассниками имели счастье наблюдать, как репетировали и снимали эти сцены.
— Вы знаете историю проб? Почему Юрий Никулин отказался играть Ивана Васильевича?
— Это я знаю со слов родителей. Никулин считал, что фильм не выпустят, потому что это Булгаков, произведения которого долгое время были под запретом. Но, если вам интересно мое мнение, считаю, что кандидатура Юрия Яковлева — лучший режиссерский выбор. Я рада, что звезды сошлись именно так, что сыграл он, а не Никулин. Юрий Владимирович прекрасный артист — но это была бы совсем другая картина.
— В числе претендентов на роль Ивана Васильевича и Вицин упоминается, и Евстигнеев, и Лебедев...
— Да, Евгений Евстигнеев и Евгений Лебедев из ленинградского БДТ пробовались — и в принципе их пробы были очень хорошими, но чего-то не хватало. А Яковлев сыграл изумительно, гениально!
— А про то, что Миронов пробовался на Милославского, знаете?
— Да. Как и Вячеслав Невинный, и Анатолий Кузнецов (оба потом сыграли в других папиных фильмах). Альбомы с пробами сохранились на киностудии — при желании можно досконально все изучить. Раньше ведь было принято проводить масштабные пробы, по итогам которых собирали ансамбль — кто с кем лучше смотрится. И когда был утвержден Яковлев, кандидатура Миронова отпала, ему в дуэт подошел Леонид Куравлев. А сегодня другого Милославского и представить нельзя. Это же можно сказать и о других исполнителях: бесподобные Наталья Крачковская и Наталья Селезнева, ярчайшие Владимир Этуш и Михаил Пуговкин. Стопроцентные попадания в образы.
— А Александр Демьяненко сразу согласился на роль? Говорят, он не хотел повторения образа Шурика…
— Что вы, он согласился сразу! Вообще, Демьяненко великолепный актер! А роли у него и до фильмов Гайдая, и после были хорошие и абсолютно разные. Другой вопрос, что популярность других его картин, возможно, была несопоставима с популярностью комедий Гайдая. Поэтому, естественно, в массовом сознании Демьяненко ассоциировался с Шуриком. Что, конечно, могло раздражать актера — ведь Александр Сергеевич был в принципе очень закрытым, замкнутым. А еще очень эрудированным, умнейшим человеком. Благодаря чему и сыграл такого Шурика, которого запомнили и полюбили все. С папой они всегда работали в гармонии. Александр Сергеевич выполнял все, что режиссер от него хотел. Так что, когда папа приступал к «Ивану Васильевичу…» и предложил Демьяненко роль, тот и не думал отказываться. А продолжить в этой картине линию Шурика сценаристы задумали сразу. Хотя в пьесе-то героя зовут Николаем.
— Как и ожидалось, фильм подвергся цензурным правкам. В результате которых хронометраж картины сократился на 10 минут. Папа горевал по этому поводу?
— Наверное, горевал. Но, во-первых, он был готов к этому. Цензуре подвергалась любая картина. А во-вторых, папа всегда был за динамику в фильме. Ритмичный монтаж — его конек. Так что он умел что-то сократить так, что это оборачивалось на пользу картине. Хотя какие-то переозвученные и вырезанные реплики, конечно, жалко. И тут я должна развеять один миф. В интернете много пишут, что при финальном монтаже в фильм не вошли многие сцены, связанные с сюжетной линией Жоржа Милославского, — что правда. Но якобы на основе этих кадров папа потом смонтировал короткометражку «Черные перчатки»…
— Почему — миф? Ведь такая короткометражка существует. И интернет-энциклопедия приписывает ее именно Леониду Гайдаю…
— Это совершенно точно не папино «произведение». Кадры, не вошедшие в картину, конечно, существовали, но происхождение этой короткометражки туманно… Просто кто-то взял и смонтировал. А верить интернет-энциклопедии безоговорочно нельзя в данном случае. Там даже год и дата моего рождения неправильно написаны. За годы с момента выхода папиных картин появилось столько всяких мифов, баек, немыслимых рассказов, повторяющихся из публикации в публикацию! И это, конечно, удручает, прямо скажем.
Например, существует миф, что продукты на столе во время съемок сцены пира были специально испорчены. Но это не соответствует действительности — стол был красивый, богатый и съедобный. Или еще один миф, придуманный самой исполнительницей роли Ульяны Андреевны — Натальей Крачковской. На встречах со зрителями она рассказывала, как на съемках «Ивана Васильевича…» на высоком этаже перелезала с балкона на балкон. Конечно, папа никогда не подвергал актеров такому риску!
— «Иван Васильевич...» стал лидером проката 1973 года. Леонид Иович получил какие-то награды за эту картину? Премию на студии?
— Фестивальные какие-то награды были. А что касается премий, я этих вопросов никогда не касалась и не люблю, когда другие касаются. Точно могу сказать, что не за премии он работал. Для него самая большая награда была, что картину смотрят и смеются спустя многие годы после выхода на экран. Представляете, кинопрокат картин Гайдая продержался до начала 90-х! Тогда в Москве еще сохранялись стенды с афишами, и папа всегда подходил к этим стендам и читал, в каких кинотеатрах идут его фильмы. Иногда приезжал, заходил в зал и наблюдал, слушал, как реагируют зрители. А залы собирались полные, хотя прошло уже 20 лет. Вот что ему было важно.
— А помните, в 1994 году появился клип группы «Агата Кристи» на песню «Сказочная тайга», в котором снялись тогда еще здравствовавшие исполнители главных ролей в «Иване Васильевиче…»?
— Да, очень хорошо помню. Потому что братья Самойловы позвонили, сказали, что хотят сделать такой клип в память папы, которого не стало годом раньше. Очень порядочные ребята. Мне клип понравился, и песня тоже — в ней действительно прослеживаются мотивы музыки Александра Зацепина к картине «Иван Васильевич…».
— А крылатыми фразами из фильма в вашей семье пользовались?
— Конечно! Я думаю, все пользуются. Даже президент. Эти фразы ушли в народ сразу и надолго. Ведь фильму в этом году уже 50 лет, а он все еще очень актуальный и смешной. И что ни реплика — то шедевр. Большинство из них придумали авторы сценария — папа и Владлен Ефимович Бахнов. Как соавторы они работали начиная с «12 стульев», потом «Иван Васильевич…», «Не может быть!», «Инкогнито из Петербурга», «За спичками», «Спортлото-82». Пересматривать эти фильмы — одно удовольствие.
Юрий Чернов: «Роль милиционера я упустил, пришлось играть на балалайке»
Когда мне позвонили из съемочной группы «Ивана Васильевича...» и пригласили на «Мосфильм» для разговора с Гайдаем, я, конечно, обрадовался! Поработать с таким режиссером — счастье. Да и роль, о которой шла речь, была заметная: милиционер, гоняющийся за главными героями. Я пришел в кабинет Леонида Иовича, почитал ему свои реплики, мы порепетировали сцену, и, по-моему, Гайдай остался доволен, даже улыбался. И на роль милиционера меня утвердил.
Проходит какое-то время, и тут студия имени Горького приглашает меня сняться в одной картине — на Волге, в Плесе. Роль небольшая, я свободен, поэтому согласился и со спокойной душой поехал. Вдруг в Плес приходит телеграмма от съемочной группы «Ивана Васильевича...»: «Приглашаем на «Мосфильм» для заключения договора». Я начал отпрашиваться, чтобы съездить в Москву, но второй режиссер фильма меня не отпустила. Сколько ни просил, в ответ получал категорическое «нет!». Я очень переживал, но она твердила: «Никуда ты не поедешь...» Мы с ней потом долго не разговаривали. Некоторые актеры в такой ситуации, чтобы не упускать роль, уехали бы, не отпрашиваясь: многие одновременно снимались в двух и даже трех картинах. А я не мог подвести людей, сорвать съемку, думал: «А что обо мне подумают коллеги?!»
Осенью, когда я уже вернулся в Москву, вновь раздался звонок от ассистента Гайдая: «Подъезжайте на «Мосфильм». Я так обрадовался: все-таки буду сниматься! Приехал, а мне говорят: «Леонид Иович предлагает вам роль... балалаечника». Возможно, ассистенты Гайдая где-то видели номер, в котором я с одной артисткой читал русские сказки и играл на этом инструменте. Или запомнили, что в одном из фильмов про Анискина — «Деревенский детектив» — я тоже играю на балалайке... Я очень расстроился — там же нечего делать, всего одна фраза. Но раз пригласил Гайдай, отказаться я не мог.
Вот так я оказался в русском народном оркестре. Сидел и смотрел, как работают на площадке наши великие артисты. Нам включали песню, которую записал Валера Золотухин, и мы, «оркестранты», под фонограмму делали вид, что играем...
Если честно, на той съемке я чувствовал себя очень неловко. После картины «Доживем до понедельника» я был уже узнаваемым артистом. А тут играю на балалайке и у меня одна фраза. Но потом я был так благодарен Гайдаю, что появился в этой эпохальной картине... После тех съемок мы с ним больше не встречались. Но вот с его женой Ниной Павловной Гребешковой потом очень хорошо общался. В 2006 году благодаря фестивалю «Амурская осень» оказался на родине Леонида Иовича — в городе Свободный Амурской области. И на аллее, у памятника Гайдаю посадил небольшое деревце. В этом году вновь был на этом фестивале. Вместе с Аркадием Ининым поехали в Свободный. Мое дерево сильно выросло...
Инна Кара-Моско: «Я-то думала, в комедии иду сниматься, но не тут-то было!»
Когда я была студенткой ГИТИСа, встала на учет в актерскую базу «Мосфильма». Студентов сниматься не отпускали. Но мы все равно умудрялись подрабатывать в массовках и эпизодах, о которых можно было не ставить в известность руководство института. Так я сыграла в эпизодах картин «Черный принц», «Молчание доктора Ивенса» с Бондарчуком и Скобцевой, «Дела сердечные». Вот и для «Ивана Васильевича…» ассистенты режиссера присмотрели меня в картотеке «Мосфильма». Претенденток было очень много — всех вызвали на просмотр и беседу к Гайдаю. Леонид Иович лично отобрал нескольких. Причем теперь я понимаю — ему были нужны абсолютно разные типажи. Тех, кого выбрал Гайдай, выстроили в ряд, и оператор снял быстрые кинопробы. А потом мне поступил звонок: «Вы утверждены на эпизод».
— Каким на съемке был Леонид Гайдай?
— Очень сосредоточенным, невероятно серьезным. Я-то думала, в комедии иду сниматься, но не тут-то было! На площадке никаких баек, прибауток, розыгрышей. Как я понимаю, Гайдай считал, что комедию нужно снимать серьезно — тогда в результате будет смешно. Если хохмить на площадке — расплещешь то, что должно стать смешным на экране. Почему большие артисты никогда не травят анекдотов перед выходом на сцену? Да потому, что они собираются, чтобы потом все отдать зрителю. А те, кто треплются за кулисами, на сцене не играют, а наигрывают, не переживают, не входят в состояние своего героя. Так и в настоящем кино!
— Грим, костюм пробовали заранее или на площадке?
— А какой там у нас грим? У нас грима почти и не было. Все же молоденькие, хорошенькие. Разве что чуть-чуть реснички подкрасить, губки подвести, тончик положить. А вот на примерку костюма, конечно, приезжали заранее.
— Вы играли девушку с черной косой при царице в сцене на пиру. Коса у вас там настоящая?
— У меня да — своя. У всех остальных — накладные. А я со своей косой рассталась только лет в шестьдесят. Когда поступила в Театр Пушкина, где служу уже 50 лет, у меня были длинные волосы. В театре со своей косой я и Аленушку играла в «Аленьком цветочке»...
— В фильме вы этими косами так лихо крутите!
— А это не мы. Это монтаж. Дело в том, что танец исполняли девушки из хореографического ансамбля. Во время съемки происходила подмена: мы выходили из кадра, а на нашем месте появлялись танцовщицы в таких же костюмах. Обратите внимание, Марфа Васильевна приходит к царю с пятью девушками, с которыми он здоровается за руку. А в танце их участвует значительно больше.
— Вы в кино на себя ходили смотреть?
— Да, конечно. Это было событие — фильм же стал лидером проката. Все его смотрели! Я тогда уже работала в театре, помню, как коллеги ко мне подходили: «Поздравляем, видели тебя в кино!»
