Начался июль, а значит, впереди ночь Ивана Купалы — старинный народный праздник, наполненный красивыми обрядами. Искупаться до рассвета, прыгать через костер... Все это своеобразные символы очищения, о сути которых сегодня мы знаем очень мало. Несколько лет назад именно это чуть не привело к беде знакомых Ольги Анохиной.
«Ольга Михайловна, горе-то какое! Огурчики мои! Помидорчики! Морковка!
Все-все пропало!» — рыдала Мария Ивановна, сидя в кресле на террасе моего дома. Примчалась она ко мне поздно вечером — вместе с мужем. Перед приездом только и сказала в трубку: дело срочное. Я, грешным делом, подумала, что с кем-то из близких моей старой знакомой случилось несчастье, ведь так, на моей памяти, она убивалась лишь однажды, когда ни с того ни с сего заболел ее любимый внук... Нескончаемую череду ее стенаний от «все пропало» до «что зимой будем есть?» я пресекла, резко хлопнув в ладоши. Мария Ивановна моргнула, осеклась и стихла. А я сунула ей в руку чашку с теплым мятным отваром, заговоренную от истерики: мол, выпей, а потом расскажешь все по порядку. Успокоившись, она начала: «Мы две недели на даче не были. И когда сегодня днем приехали, я сразу на огород побежала — смотреть, есть ли сорняки на грядках, подросли ли овощи, поспели ли в саду вишни. Начала все проверять — и чуть в обморок не упала!»
Мария Ивановна нагнулась над грядкой с селекционной морковью. Продавец гарантировал, что этот сорт — скороспелый и созреет чуть ли не в середине июля. Она потянула одну морковку за ботву — посмотреть, как растет. «Но в руках у меня остался лишь хвостик. Все остальное сгнило! А из-под земли там, где только что была морковь, вдруг вырвалась струя воды. Я глазам своим не верила...» И дальше все было для хозяйки как в страшном сне. Грунтовые воды, проходящие под участком на глубине около двух метров, поднялись по всему огороду! «В саду картина была еще хуже: недавний ураган повалил две яблони и сломал три вишни, хотя раньше наш сад переживал смерчи посерьезней».
Удивление Марии Ивановны мне было понятно. Я не раз приезжала к ним в гости и видела, что яблони и сливы, вишни и груши расположены более чем удачно. С одной стороны деревья защищал от ветра сарай с высокой крышей, с другой — дом, дача моей гостьи соседствует с лесом, он буквально в ста метрах. Участок большой, есть место и для сада, и для огорода, и даже для небольшого картофельного поля... Как оказалось, проблемы возникли везде.
«Я погоревала над погибшими деревьями, но и те, что остались после бури живы, не выглядели здоровыми. Кинулась к картофельным грядкам, а там другая беда! Грунтовая вода туда не подошла, но столько колорадских жуков я ни разу в жизни не видела! И подумалось мне, Ольга Михайловна, что на наше с дедом хозяйство могли порчу навести. Ведь практически все соседки моему огороду завидуют. Всегда им казалось, что у меня все растет само по себе. И чеснок крупней, чем у всего поселка, и лук... И вишня — с грецкий орех, а уж какие яблоки...»
Следов порчи или сглаза ни на Марии Ивановне, ни на Григории Степановиче я не обнаружила. Договорились с утра пораньше вместе на их дачу ехать... Едва я ступила за калитку, как почудилось, словно кто-то стонет. Обернулась, посмотрела на хозяев — и поняла, что они не слышат. Прошла по участку — и ощутила, что всюду растворена... обида. И что страдает сама земля, с которой, пусть случайно, обошлись небережно. Спросила: «Скажите-ка, Мария Ивановна, не был ли кто-нибудь у вас на даче 6 июля — под Ивана Купалу?» В старину в ночь перед этим праздником молодежь выходила к реке и в поле: прыгали через костер, сжигая в нем прошлые неудачи, целовались, искали в лесу цветущий папоротник, пускали венки по реке и купались... Вся вода считалась святой, и ее ни в коем случае нельзя было оскорблять, мутить и портить.
Мария Ивановна всплеснула руками: «Ой, верно, внук был с друзьями-студентами! Как раз на Ивана Купалу! Приехали через костер попрыгать, подурачиться, в речке искупаться... Может, учудили что по глупости?» — «Позвоните ему, пожалуйста, спросите, как они костер тушили, не баловались ли на реке, блинчики по воде пуская. И про колодец на огороде спросите обязательно!»
После разговора с внуком Мария Ивановна рассказала: «Вроде ничего особенного не делали. Костер, который разожгли на участке, затушили колодезной водой, на речке только песком друг в друга кидались... Вот разве что один из парней чуть в колодец не угодил! Он учится на геолога, возле реки интересных камней насобирал и в карманы рассовал. А когда наклонился над колодцем — потянулся к ведру, камни эти его чуть не утянули вниз. Хорошо, что ребята рядом стояли — вовремя схватили за руки, за ноги, не дали свалиться вниз. А этот дурень сокрушался, что несколько камней в колодец уронил».
«Действительно, по современным понятиям ваши ребята ничего такого не делали, — ответила я ей. — Но в старину знали, что в ночь на Ивана Купалу ни в коем случае нельзя огонь водой тушить. Прогневаются и огонь, и вода, которая в эту волшебную ночь целебной становится. Ни в коем случае нельзя грязь и камни ни в реку кидать, ни уже тем более в колодец. Прогневалась на ваших ребят земля, расстроилась. Хорошо, что вы меня вызвали. Еще неделя-другая — и все завязи с деревьев облетели бы, а те овощи, которые еще можно спасти, пропали бы. Поможет только обряд на плодородие».
Обошла я все садовые деревья и все грядки со словами: «Райские кущи цвели пуще: ярко, светло, тепло и полно. Так бы и в моем саду, как в Божием раю, все цвело, росло, разрасталось и наливалось. Слово мое крепко, дело цепко. Аминь».
В общем, удалось нам этим обрядом спасти яблони и груши, урожай чеснока и лука. Вызрела у хозяйки и морковь, которую она заново посеяла вскоре после моего обряда. Уровень грунтовой воды, как она рассказала, стал ниже уже на вторые сутки после нашего приезда, а через неделю опустился до прежнего. Домашних заготовок у Марии Ивановны в том году оказалось меньше, чем обычно. Но они все-таки были!»
