— На самом деле этого «Ты артист!» могло и не случиться. В девяностые крайне редко в артисты заносило брутальных парней. Когда я примерно в это же время поступала в театральный, если среди абитуриентов встречался нормальный мальчик, ему еще на консультации до экзаменов говорили: «Мы берем тебя, иди к нам». Почему же вы пошли в артисты, возможно, мечтали с детства?
— С детства не мечтал. Просто все совпало. В 90-е годы была большая безработица, криминалом мне не хотелось заниматься, потому что так называемые крутые парни — это просто быдло, самая гнилая пена, которая всплыла. Во все периоды лихолетий все дерьмо всплывает в одну секунду. Мне в детстве говорили, что людей обижать плохо. А в 90-е годы все, чем занимались люди, — это обижали друг друга как можно больнее, сильнее и злее. Поэтому не хотелось заниматься криминалом, хотелось просто жить хорошо. Все стали говорить о том, что нужно быть богатым, независимым. Я ездил в Москву, на рынке покупал «Сникерсы», возил на родину, отдавал их в ларек, получал разницу в сто долларов. Хватало на неделю. А потом ехал еще.
— Не самая прекрасная жизнь.
— Да нет, нормальная.
— А мне кажется, что мужчина хочет найти свое дело.
— Мне и хотелось, но поймите, был такой колоссальный слом эпох... Я жил в Калининградской области, а там много военных в каждом городе. Например, у нас в Гусеве стояла дивизия и многие соседи служили в воинской части. Интересно было с солдатами меняться взрывпакетами. Подростком я тоже хотел быть военным. Когда вырос, кто-то из друзей поступил в мореходку, стал в море ходить, зарабатывать прилично, хорошо одеваться. Захотелось стать моряком. И к тому же я хотел избежать службы в армии, потому что по природе своей пацифист. Поэтому поступил в мореходную школу и пошел работать на флот. А потом развалилась страна, кончился Советский Союз. Для того чтобы попасть за границу, необязательно быть моряком. Можно наниматься и ехать куда угодно. Но есть одно маленькое «но». Таких, как ты, миллион, и ты становишься в эту огромную очередь. Странная жизнь, мне в ней хотелось что-то поменять, но я не знал как.
Я приезжал в Москву, мне нравился город, здесь был движ какой-то. Возвращался домой. Там скучно. Всех знаю, меня знают. Перспектив никаких. Все предприятия, заводы закрылись, морские дела, которыми я занимался три года, оказались тяжелым малооплачиваемым трудом.
— Но актерская профессия в то время тоже была не про заработки. Кино тогда не снималось, зарплата в театре была нищенской. Или вы вопреки всему считали, что у вас все сложится прекрасно?
— Да, я знал, что у меня все будет прекрасно. Я не хвастаюсь, но человек чувствует, в чем его сила, где может сложиться. Я позвонил во ВГИК, мне говорят: «Приезжайте». Как только приехал, через секунду понял, что вся кафедра моя. И декан, и педагоги-женщины, увидев меня, хором сказали: «Такой — к нам!» Что на это можно сказать? «Девчонки, я весь ваш!» Ко мне даже при поступлении подошел декан и сказал: «Володя, будете писать сочинение, возьмите эту тему, в середине попроситесь в туалет, во второй кабинке за бачком лежит сочинение, вам написанное, а я отвлеку педагога».
