В основном мне на партнеров везло. На картине «В Кейптаунском порту» пять дней снимался в Керчи с Сашей Робаком, он прекрасный артист и человек, сегодня переживает взлет в карьере, одна работа краше другой. А еще познакомились с Филиппом Ершовым, который играл Моряка в молодости. Дружим по сей день, теперь уже семьями — Филипп стал крестным отцом нашего с Надей ребенка.
— Имея в родне деда — народного артиста Владимира Стеклова и маму — заслуженную артистку Агриппину Стеклову, рассматривали для себя возможность не продолжать актерскую династию?
— Честно говоря, нет. Я был двоечником. Еле окончил седьмой класс, после чего меня отчислили. Еще четыре класса прошел за два года в экстернате, и в шестнадцать, получив аттестат, вообще не имел представления, кем быть, что делать, к чему стремиться. Вокруг видел только кино и театр, варился дома в этом котле, ничего больше в своей жизни не знал, поэтому пошел по театральным институтам просто наудачу. Поступил с первого раза, выбирал между режиссерским факультетом ГИТИСа (курс в том году набирал Сергей Женовач) и Школой-студией МХАТ. После третьего тура, перед конкурсом, мастера обычно проводят собеседование. Я склонялся к ГИТИСу, но Константин Аркадьевич Райкин меня переубедил, долго разговаривал со мной: «Это не твое, тебя там поломают, загасят, поступай ко мне». Я ему поверил, и он оказался прав. Ни разу не пожалел, что стал его учеником. Уже на первом курсе понял, что хочу серьезно заниматься актерской профессией, появились амбиции, мечты.
— Что в вас так впечатлило Райкина? Кто помогал готовить программу?
— Отчасти готовился сам. Я в тот момент прочитал роман Захара Прилепина «Санькя», мне он очень понравился, подготовил отрывок. Помогал мне отчим Володя Большов. В том, что касается компиляций, он мастер, кроме того мы вместе выбрали стихи Есенина, Самойлова. А вообще, не помню, чтобы осознанно готовился к поступлению. Я сейчас больше готовлюсь к пробам, чем тогда к вступительным экзаменам. Был крайне легкомысленным, до армии оставалось два года, считал: есть еще время определиться, чего хочу от жизни.
— Константин Аркадьевич славится жестким характером. Своих студентов он не щадит. Как вы учились?
— Мне сегодня иной раз не хватает той дисциплины. Переживал тяжелый, но такой счастливый период. Райкин — человек строгий. Мы называли себя не «райкинцы», а «самурайкинцы». Занятия, репетиции всегда начинались с раннего утра, первые два года мы рано уходили из дома и очень поздно возвращались. Но сегодня скучаю по той театральной армии. Сейчас репетиции в театре раньше одиннадцати не начинаются. А мы собирались иногда и в восемь утра, и даже в семь. У всех учеников Райкина есть прекрасное качество — никто никуда никогда не опаздывает. Константин Аркадьевич ненавидел опоздания. Поэтому все «райкинцы» — очень ответственные люди, это касается встреч, договоренностей, профессии. Артисты, учившиеся у других педагогов, постоянно опаздывают на пятнадцать-двадцать минут. А у нас выработалась привычка: если ты заставляешь кого-то ждать, значит, человек зря тратит время, что недопустимо.
— Когда учились, в каких ролях видел вас мастер? Все ли получалось?
— Далеко не все. Помню страшное разочарование, когда с однокурсником Артуром Мухамадияровым подготовили и сыграли первый отрывок из гоголевских «Игроков». Это был жуткий провал, просто ужасный. Как же разнес нас Райкин! В пух и прах! А кого-то хвалил. Помню, мне было так плохо! Я понял тогда, что не все и не всегда будет у меня получаться, что не все дается просто в актерской профессии. Надо работать по-настоящему, копать, пробовать, рисковать.
