А со Спартаком Васильевичем Мишулиным мы сразу подружились. Он мне даже помог получить квартиру в актерском кооперативе «Тишина», где жил с семьей. Мишулин, можно сказать, спас меня от голодной смерти. Каждый вечер после спектакля приглашал к себе домой на ужин. Его жена Валя готовила жареную картошку, а за вкусными китайскими пельменями Спартак Васильевич лично ходил в ресторан «Пекин». Так мы втроем проводили много вечеров...
Спартак Васильевич всегда брал меня с собой в концертные бригады, мы с ним всю страну объездили с выступлениями. Я ему очень за это благодарна. Долгое время играла с ним в спектакле «Малыш и Карлсон, который живет на крыше». В «Бочке меда», которую он поставил как режиссер, я играла роль Колючки. Все субботы и воскресенья шли дневные спектакли.
Я сразу же погрузилась в работу. В первый раз вышла на сцену театра в массовке. Помню, как в золотом лифчике кружилась в каком-то безумном танце. И вдруг, увидев близко глаза одного из зрителей, сидящего в первом ряду, с ужасом подумала: «Боже! Я же изучала три иностранных языка, что я тут делаю?!»
Помимо массовки, мне сразу дали эпизод в спектакле «Бремя решения»: Андрей Миронов играл президента Джона Кеннеди, а я певичку, прототипом которой была Мэрилин Монро. Начались репетиции. Едва Плучек увидел меня на сцене, страшно расстроился: он меня запомнил на показе как актрису с пышными формами. «А что это ты так похудела?» — спросил он. Я замялась. Ну не буду же я ему рассказывать, что на самом деле это был старый актерский трюк — с помощью колготок я на показе «сконструировала» великолепный бюст...
Это было прекрасное, счастливое время! Я его часто вспоминаю. Мы, молодые артисты, голодные, с нищенской зарплатой, не вылезали из театра. Несмотря на тяготы жизни, нам было хорошо! Помню, что в гримерке нас было шесть человек, иногда за одним столом по два человека гримировались. Ничего страшного!
Зато в то сложное время было много творчества. Мы все время что-то придумывали. Если не было репетиций, подготавливали капустники, играли новогодние елки для детей театра. Платили нам гроши, но я не страдала от отсутствия денег. Была всегда хорошо одета, потому что мама привозила из-за границы мне наряды.
Театр — это бег на длинную дистанцию. И каждая роль — все сначала. Меня всегда раздражало, когда, услышав, чья я дочь, говорили: «Ну, понятно!» А что понятно? Я никогда не старалась приблизиться к папиной гениальности. Всю жизнь просто честно занималась своим делом. Когда выходишь на сцену, ровно пять минут зрители обсуждают твою личную жизнь и родственные связи. А потом ты в течение трех часов доказываешь свое право на существование в профессии.
Меня сразу стали занимать и в массовке, и в больших ролях. Сначала была одна из главных ролей в «Роковой ошибке», потом эпизод в «Бремени решения», роль Леканиды в «Воительнице», за ней мой любимый спектакль «Босиком по парку». Всего за несколько лет я сыграла множество ролей, много раз выходила в массовке. Валентин Плучек, помню, сказал как-то, что относится к коллективу как к палитре и у каждого есть своя краска: «Вы, Лена, тоже займете в ней свое место».
