— Леонов выходил на сцену с больным сердцем. Как он играл?
— Вообще, актер должен быть сильным и здоровым, тогда он многое может: зритель воспринимает в первую очередь нашу энергию. Но Леонов все делал в плюс. Если плохо себя чувствовал, нездоровье становилось частью его существования на сцене. Когда в жизни что-то не так, а предстоит спектакль, из этого «не так» надо сделать «так», и тогда не будет вранья.
Знаете, я до сих пор, репетируя роль, пользуюсь своими собственными ассоциациями. Например когда спрашивают, сколько мне лет, отвечаю:
— Я еще Сталина видел.
— Да ладно!
— Видел.
Мы были пацанами и не то на Первое мая, не то на Седьмое ноября, когда шли демонстранты, спустились по крышам, по чердакам поближе к Красной площади и присоединились к одной из колонн. Проходили мимо Мавзолея, причем постарались нырнуть к нему поближе, и вдруг все грянули: «Да здравствует товарищ Сталин! Ура! Ура! Ура!» Ну, мы тоже закричали. И я увидел его на Мавзолее. Может, то был двойник, не знаю, но осталось ощущение: я видел Сталина. Или помню, как плакала мама, когда вождь умер. В ней, наверное, было много эмоций по этому поводу, и я запомнил ее слезы... У актера в подсознании много всего остается и в работе над ролью проявляется.
Из пережитого тобой и появляется персонаж. Это плохое делается быстро, а хорошее — скрупулезно, тонко, подробно, не лишь бы поставить и денег заработать. Вспоминаю, как говорил Олег Янковский, с которым дружил и делил гримерную: «Если бы мне предложили интересную роль, я бы, если нужно, сам приплачивал, чтобы ее играть».
— Янковский, кстати, не был обделен ролями.
— Он был доволен своей актерской судьбой, недаром сказал в интервью: «Это мое время». Но его знают в основном по кино. Саша Абдулов был больше театральным актером, несмотря на то что много снимался, часто не в том, в чем надо. У Саши есть несколько, на мой взгляд, выдающихся фильмов, в остальном можно было не участвовать. А Олег играл на сцене и хорошо это делал, но за ним в театре тянулся шлейф киноработ, поскольку именно в кинематографе судьба у него сложилась яркая. Он тщательно выбирал роли. Спрашивал, кто еще будет сниматься: ему были важны не только режиссер и сценарий, но и партнеры.
— А вы отказывались от каких-то предложений?
— Отказывался больше, чем соглашался, причем не только в кино, но и в своем театре в спектаклях Захарова и пару раз в его фильмах. Бывает, материал хороший, но уверенности в том, что он твой, нет. Правда посмотрев потом фильм или спектакль, случалось, понимал: нет-нет, это совсем неплохо, можно было поучаствовать — но поезд ушел. Иногда сопротивляешься, но режиссер уверен, что ты можешь сыграть, и в результате в процессе подготовки роли вытаскивает из тебя такое, о чем сам не подозревал. В человеке же много всего намешано, мы сами себя до конца не знаем.
Думая, соглашаться или нет, я задавал себе вопрос: зачем мне эта роль? Что могу в ней сказать? Если приходилось играть то, что не нравилось — а в репертуарном театре не всегда можно отказаться, есть же общие спектакли, — просто подходил к работе профессионально. Даже получалось удовольствие извлечь: этот кусочек вроде неплохой, другой — ничего себе. Все равно ведь снимаешься в десятках фильмов, почти шестьдесят лет играешь в театре, как я, а остаются в памяти, твоей и зрительской, несколько картин или спектаклей.
Было раз, что я сам отдал роль-мечту многих артистов. Глеб Панфилов в доме отдыха «Актер» в Ялте сказал, глядя на меня:
— Саш, хорошо бы Инне сыграть Гертруду, а тебе Гамлета.
— Наверное... А короля кто?
— Янковский.
— Понятно, понятно...
— Ты подумай.
В Москве, когда встретились с Олегом, говорю:
— У меня был разговор с Глебом Анатольевичем, он предложил сыграть Гамлета.
— Кто Гамлета?
По тому, как Олег спросил, я понял: ему очень хочется эту роль.
— Ну, давай ты — Гамлета, а я короля сыграю.
Так и вышло. Мне тоже хотелось Гамлета, но когда произнес те слова, сильно полюбил короля Клавдия.
— Может, Гамлет был не вашей ролью?
— Возможно... А может, моей. Но я не думал об этом, потому что спектакль получился удачным и роль Клавдия вышла заметной.
— Несколько отличных картин, в которых вы снялись, положили на полку. Как воспринимали случившееся?
— Если кто-то из актеров говорит, что не переживал по такому поводу, он лжет. Человек сделал свое дело, отдал роли часть жизни — а жизнь коротка, и вдруг каким-то чиновникам-однодневкам показалось, что его работа не для публики. Не просто обидно — горько.
