Почти десять лет, с 1845 года, помощником Патрика служил молодой священник Артур Белл Николлс. Тихий, скромный, надежный. При первом знакомстве он совсем не понравился Шарлотте, она даже призналась в письме подруге Эллен, что молодой человек поражает ее узостью мышления и при всем старании она не может отыскать в нем хоть каких-то проблесков доброты. Однако она замечала его интерес к себе и подозревала, что тихоня-святоша строит на ее счет матримониальные планы.
Спустя девять лет Николлс наконец решился на штурм крепости — постучался в кабинет Шарлотты и робко сообщил, что сгорает от любви и мечтает составить ее счастье. Против воли девушка была тронута — и описывала в письмах подругам, какое впечатление на нее произвели его храбрость и еле сдерживаемая страсть.
Приукрашивала ли она действительность, романтизировала ли? Конечно. Ни о какой любви, когда-то бывшей для нее непременным условием вступления в брак, речи не шло. Однако Шарлотте было уже хорошо за тридцать, иллюзий она давно не питала, потому предложение Артура приняла. А вот отец ответил решительным отказом. Ревновал ли Патрик, боялся ли перемен или не доверял помощнику и предчувствовал недоброе? Как бы то ни было, Артуру не оставалось ничего другого, как уволиться и уехать.
Вскоре дом снова погрузился в тревогу. Верная служанка Табби, которой перевалило за девяносто, слегла и вознамерилась умирать, сокрушаясь, что так и не увидела Шарлотту «пристроенной». Здоровье Патрика тоже сильно ухудшилось, он почти ослеп. Шарлотта выбивалась из сил и совсем пала духом. И тут, как нельзя более точно рассчитав момент, мистер Артур Николлс приехал навестить старых друзей и справиться о состоянии бывшего патрона. Патрик сдался и согласился отдать дочь замуж, может, впервые подумав, что после его смерти та останется одна-одинешенька.
В июне 1854 года Шарлотта стала миссис Николлс. Подругам она писала беспечные и радостные письма, нахваливая супруга и всячески превознося свое семейное ежедневное счастье. Была ли она счастлива на самом деле? С человеком, который ни на дюйм не расширил свой кругозор за эти годы и не разделял ее целей и увлечений. С человеком, который относился к ее литературному труду как к блажи, принимая его только потому, что это приносило деньги, но явно не одобряя и мечтая запретить.
