Любовный треугольник так и сохранялся. Точнее, Элюар продолжал любить Галу до самой смерти, а Дали в качестве своеобразной компенсации за разбитый брак написал его портрет.
Гала оставила не только мужа, но и дочь, всецело отдавшись новой жизни с мужчиной, в котором сразу угадала гения. Она увидела все особенности его сложной натуры — дикую потребность в эпатаже, буйную фантазию, жажду славы, интеллектуальный и творческий поиск, тягу к богатству... Сам Дали откровенно признавался: «Я был одержим самоуничтожением и пробовал на прочность все ценности». И Гала, которая полжизни провела так же, почувствовала родную душу. Во время первой прогулки по морскому берегу она сказала: «Мой маленький мальчик, мы больше никогда не покинем друг друга». Поженились они, правда, только в 1934-м.
Гала стала для Сальвадора всем: женой, любовницей, матерью, дочерью, менеджером, музой и другом. Скоро подписывать картины он стал так: «Гала-Сальвадор-Дали».
Луис Бунюэль много позже опишет подноготную этой любви, которую, впрочем, Сальвадор и сам никогда не скрывал: «Практически он не интересовался женщинами. Как человек, склонный к воображению, с некоторыми садистскими тенденциями, даже в молодости не был женолюбом и насмехался над приятелями, увлекавшимися женщинами. Невинности его лишила Гала. После чего на шести страницах он описал мне радости плотской любви. Гала — единственная женщина, которую он действительно любил. Ему случалось обольщать и других, в особенности американок-миллиардерш. Но при этом он только раздевал их, варил крутые яйца, клал им на плечи и, не говоря больше ни слова, отправлял домой... Под влиянием Галы, буквально загипнотизировавшей его, перешел от одной крайности к другой и начал делать деньги, вернее, золото, которое было его божеством всю вторую половину жизни».
До «золотого» периода, впрочем, нужно было еще дожить. Поначалу приходилось нелегко. Отец и сестра (мать умерла) не испытали восторга от его избранницы, и Дали жестко порвал с ними. Отец же, увидевший на одной из картин сына подпись: «Иногда я с наслаждением плюю на портрет своей матери», сам вычеркнул Сальвадора из жизни, лишив финансовой поддержки. Мало того, убедил знакомых в Фигерасе и Кадакесе отказать сыну в помощи. Пришлось бы туго, если бы не вдова рыбака из городка Порт-Льигат, продавшая художнику сарай на берегу, где раньше хранились снасти. Эта хибара и стала первым любовным гнездышком четы.
