Со Славой мы подружились, даже несмотря на то что роль досталась ему. И хотя он довольно закрытый и сдержанный по природе человек, у нас сложились очень теплые отношения. Когда на «Мосфильме» шло озвучание моего героя, Тихонов ждал меня, а потом подвозил, хотя мало кого вообще сажал в свою черную «Волгу».
Говорил он и о своей драме с Нонной, не открытым текстом, скорее иносказательно. Но мы понимали друг друга с полуслова. Тем более что все вокруг знали — у Мордюковой, как бы помягче сказать, проблемы с алкоголем. Люди изначально такие разные: немногословный, аристократичный Слава и широкая, лихая Нонна. У них были очень сложные, болезненные отношения. У Тихонова душа болела даже спустя годы. Хорошо я был знаком и с их Володей, мы вместе снимались у Бондарчука в «Ватерлоо». Федя, сын Сергея Федоровича, там еще маленьким бегал... У Володи Тихонова, к сожалению, была серьезная зависимость, от которой в итоге он и погиб.
— В «Семнадцати мгновениях...» у вас роль небольшая, но узнаваемая. Популярность пришла после нее?
— Сложно сказать, поскольку параллельно я всегда снимался в нескольких лентах. Узнаваемость пришла, наверное, после «Тройной проверки», «Белой земли», «Возвращения «Святого Луки». Но «Семнадцать мгновений...», думаю, ее расширили. Зрителям СССР запомнились и такие телефильмы, как «Долгие версты войны», «Дума о Ковпаке», «Алмазная тропа», «Испанский вариант», «Незаконченный ужин», «Ошибка Тони Вендиса». Их показывали по главным телеканалам. Но как ни странно, многие помнили меня по самой первой картине — «Клятве Гиппократа», снятой на Рижской киностудии режиссером Адой Неретниеце по повести Евсея Баренбойма. Когда колесил по России с творческими встречами, зрители нередко вспоминали этот фильм и просили, чтобы его показывали на День медицинского работника. Увы, от меня тут мало что зависело. Но старт оказался удачным — дальше картины последовали одна за другой.
В 1965-м, как раз в дни премьеры «Клятвы Гиппократа», у нас с Нелли родилась долгожданная дочка Алена. Этот отрезок жизни остался в памяти как один из самых гармоничных и полных надежд. К слову, моя вторая жена Марина, с которой я десять лет прожил в Москве, в день знакомства призналась, что смотрела «Клятву...» раз пятнадцать и знала все реплики наизусть. Значит, хороший был фильм.
— Первая работа — и сразу в десятку. Такое, согласитесь, нечасто случается...
— У людей, влиявших на утверждение, были свои кандидатуры — уже знаменитые, прекрасные артисты. Особо бурно возражал против меня второй режиссер: «У Буткевича нет ни опыта, ни актерской школы!» Но Ада выбрала меня и стояла на своем. Поддержала ее и наш известный режиссер Дзидра Ритенберга.
