Это был очень маленький театр (что особенно чувствовалось после МХАТа), возможно, поэтому там сложилась не очень здоровая атмосфера. Меня поражали постоянные сплетни и обсуждения, кто с кем и как. Никогда в этом не участвовала, занималась только собой. Но ко мне все равно относились не очень дружелюбно, как к конкурентке, отнимающей хлеб.
Вскоре выяснилось, что у Олега Павловича тоже нельзя сниматься. Для этого требовалось специальное разрешение, получить которое было непросто. Я не понимала, почему кто-то должен определять мою судьбу, но прекрасно помнила, чем заканчивались «походы налево» в ГИТИСе, и скрывала работу в кино.
В 1990-м тайком снялась в фильме Игоря Минаева «Первый этаж». Прочитав сценарий, поняла, что от такого материала не отказываются. И фильм вышел просто классный. Мы потом с ним ездили на фестивали, и я за свою роль получила несколько международных призов. Из-за съемок, конечно, пропустила какое-то количество репетиций и спектаклей. В качестве оправдания предоставила больничные. Олег Павлович нахмурился:
— Это же неправда.
— Неправда. Но это вы заставляете меня врать! Правду знать не хотите, она вам не нравится, вот я и принесла эти бумажки.
В ответ Табаков снял меня с роли в «Обыкновенной истории», где я репетировала с Женей Мироновым. Все повторилось, стало понятно, что снова придется уйти. В то время в «Современнике» на базе выпускного курса Школы-студии МХАТ возник театр-студия «Современник-2». Руководил им Миша Ефремов, а курировала новый проект Галина Борисовна Волчек. К ним я и ушла.
Волчек меня тоже не видела как актрису. Я и не пыталась это анализировать, как-то бороться. «Современник» — «женский» театр, там всегда работали необыкновенно сильные артистки, с которыми трудно сравниться. Оставалось только резюмировать, что, видимо, женщины — не мой контингент. По крайней мере, актрисы и режиссеры. У них особый взгляд на мою персону — достаточно ревнивый, а иногда и уничижающий.
