— Нет, ты теперь не будешь артисткой, ты будешь мамой! — отчеканила она, и это прозвучало как смертный приговор.
Новорожденный сын Степа был сразу переброшен на бабушку, а я сидела в институте и ждала, когда разрешат выйти на сцену. Это была какая-то чудовищная экзекуция и для меня, и для моего ребенка.
Не выдержав, попросилась в массовку. Людмила Ивановна милостиво допустила, и я играла так, что зрители спрашивали: «А кто эта девочка в зеленых штанах?» Наконец педагог кафедры мастерства актера Владимир Наумович Левертов уговорил Касаткину, чтобы мне вернули главную роль. Я все-таки сыграла несколько спектаклей. А когда окончила институт, радостно выдохнула: теперь больше никто не будет издеваться.
Прошли годы, я уже давно работала во МХАТе, и однажды позвонили из Дома актера:
— У Людмилы Ивановны юбилей, а вы ее студентка, единственная...
— Единственная известная? — перебила я. — Нет, не смогу участвовать. И думаю, Людмила Ивановна поймет почему...
Татьяна Доронина
По окончании института я была принята во МХАТ имени Горького. Это был первый сезон после разделения театра на «мужской» и «женский», как тогда шутили. Часть труппы осталась с Татьяной Дорониной в новом здании на Тверском бульваре, а часть ушла с Ефремовым в историческое, в проезде Художественного театра (Камергерский переулок). Причем у Дорониной оказались далеко не худшие артисты. Например Анастасия Павловна Георгиевская, Михаил Николаевич Зимин, Михаил Андреевич Лобанов и Всеволод Осипович Абдулов, с которыми мне посчастливилось работать.
Татьяной Васильевной я восхищалась. Она не просто талантливый, но и невероятно работоспособный человек. Может трудиться круглосуточно, играть семь раз в неделю и следить за театром, за репертуаром.
К сожалению, Доронина меня не видела как худрук и совершенно не понимала, что я должна играть. У меня не было определенного амплуа. То ли травести, то ли инженю, то ли вообще социальная героиня — непонятно. Конечно, хотелось играть героинь — Ирину в «Трех сестрах», Валентину в пьесе «Валентин и Валентина». А давали мальчика со скрипкой или очкарика, в лучшем случае — Митиль в «Синей птице».
