Первые два года мы с Марио жили счастливо. У нас родился сын. Герасимов очень хотел, чтобы его назвали Сережей, но мы узнали об этом слишком поздно, когда уже дали другое имя — Дима. Сергей Аполлинариевич к нам приезжал. Теперь мой сын с гордостью рассказывает, что великий режиссер в детстве держал его на руках. Диме тогда исполнилось месяца четыре или пять. Позже мы с ним бывали в гостях у Герасимова и Макаровой в их квартире на Кутузовском. Общались они с нами очень тепло. Тамара Федоровна и Сергей Аполлинариевич относились ко мне не просто как к своей студентке — практически как к дочери. В жизни так не называли, но однажды Макарова передала книгу, подписанную Герасимовым. На титульном листе значилось: «Нашей доченьке, Любе».
Я всегда мчалась на Кутузовский, если слышала, что кто-то из них приболел, постоянно звонила, узнавала, чем помочь. Не потому что в ответ рассчитывала на какую-то поддержку. Искренне любила и Тамару Федоровну, и Сергея Аполлинариевича. В профессии они действительно были моими родителями. Не только научили всему, что знали, но и воспитали, привили привычку постоянно самообразовываться, развиваться. Во многом благодаря их школе мне и удалось продержаться в самые нелегкие времена, не оставляя свою профессию...
Марио обожал сына и был прекрасным отцом, но очень тосковал по родине и своей семье. Как только ему посулили работу на колумбийском телевидении, уехал. Предлагал отправиться с ним, но я отказалась. Карьера была на подъеме, я не могла все бросить.
Вскоре после отъезда мужа судьба опять свела меня с Видовым. Я была утверждена на одну из главных ролей в картину «Демидовы» Ярополка Лапшина — двухсерийную историческую сагу о знаменитых российских промышленниках. Основная часть фильма снималась на Свердловской киностудии, некоторые сцены — в Ленинграде. Ездила туда на «Красной стреле» и каждый раз гадала, кто станет попутчиком в двухместном СВ. Чаще всего им оказывался кто-нибудь из коллег — московские и питерские актеры постоянно курсировали между «Мосфильмом» и «Ленфильмом».
Однажды только присела в купе на диванчик — вдруг входит Видов.
— Люба! Какая встреча!
— Ты в Питер на съемки?
— Да. Роль небольшая, но картина интересная — «Демидовы».
— Надо же, я тоже там снимаюсь!
Олег снял куртку, сел напротив. Он был все так же хорош, но в одежде чувствовалась непривычная небрежность. Нет, вещи явно недешевые, но какие-то потертые, поношенные. Тогда входили в моду специально состаренные, и я решила, что Видов просто хиппует.
Аристократы и в лохмотьях выглядят достойно. У Олега была породистая внешность и прекрасные манеры. Он держался с невероятным достоинством. Мне и в голову не пришло, что его непривычный вид может объясняться не погоней за модой, а какими-то иными причинами. Я даже решила сделать комплимент:
— Ты сменил стиль? Тебе идет.
Олег сразу помрачнел.
— Да, теперь все по-другому. Даже не представляешь насколько. Люба, у меня очень тяжелая ситуация. Работы практически нет. Денег — тоже. Сына совсем не вижу. Мама болеет. Очень благодарен Ярополку Леонидовичу за то, что пригласил в свою картину. Пусть всего несколько съемочных дней, все равно это отдушина.
— А что случилось? — испугалась я.
Видов был немногословен, но я поняла, что черная полоса в его жизни началась после расставания с женой Натальей. Он вел себя благородно, все оставил ей и сыну Славе, как говорится, ушел в чем пришел, считал, что только так должен поступать настоящий мужчина. Но Наталья почему-то все равно затаила обиду, и после развода Олега не снимали в главных ролях, давали исключительно эпизоды.
