Я же пошел еще дальше. До недавнего времени воспринимал жизнь как поле боя: постоянно стремился кому-то что-то доказывать. Неважно как. Если стихами — писать так, чтобы окружающие приходили в восторг. Деньгами — заработать столько, чтобы чувствовать себя достойным мужчиной. Мне всегда хотелось сделать нечто монументальное. Причем быстро — здесь и сейчас. Построить, поставить, созвать всех — смотрите! И чтобы в ответ все ахнули. Типичное поведение тех, кто недополучил в детстве любви: доказывать, добиваться, изображать из себя кого-то, кем на самом деле не являешься.
Драться научился. Причем понравилось. Опять же: жаждал доказать ребятам вокруг, что сильнее всех. В пятом классе семиклассника заломал — провел болевой прием, он упал. Вся школа потом меня год уважала. А я ходил, раздуваясь от гордости. Весь на респекте, важный такой.
До тридцати пяти лет большое количество жизненных сил я тратил на доказательства. Друзьям — какой крутой. Маме — что рокер, неформал и мне никто не нужен. Себе самому — что смелый и «море по колено». Лет в четырнадцать меня отправили на семестр в Англию подучить язык. В местном магазине воровал какие-то кофты. Хотелось пойти против правил. Помню, как билось сердце: поймают или нет?
Как-то нас с классом возили на экскурсию в Гамбург. Там я умудрился залезть по строительным лесам на крышу Михель-кирхе — одной из самых высоких церквей в мире. Стою на верхотуре, дух захватывает. Вдруг — раз! — леса подо мной обваливаются вниз. Адреналин, кайф! Настолько тянуло на подвиги и приключения, что сам не понимаю, как жив остался. А ведь даже в полицию ни разу не загремел. С крыши церкви меня сняли местные спасатели и отпустили, слегка пожурив. И с кофточками ни разу не попался. Куда их девал, уже не вспомню, наверное, дарил девушкам в колледже.
В общем, подвигов в кавычках на моей совести достаточно. С четырнадцати лет уже оставался ночевать в квартире бабушки один, без присмотра домоправительницы. Чему был несказанно рад. Приглашал в гости друзей. Мы смотрели видик, играли в приставку, выпивали. Это не самая, мягко говоря, радужная страница моей биографии.
Есть поступки, за которые по сей день стыдно перед родными. Однажды бабушка не вовремя вернулась с гастролей. Заходит в дом, а там молодежь гуляет: темно, музыка орет. Эдита зажгла свет, и перед ней предстала картина: какие-то парни тискают девчонок. А внук закрылся в туалете, ему плохо. Учился я тогда в восьмом или девятом классе, а гостями были ребята из детдома. Словно сквозь вату слышал голос Эдиты: «Вон отсюда!» Все разбежались.
