— Это были ее подруги?
— Я бы не назвал их подругами. Эдита достаточно закрытый человек. У нас с ней тогда не было большой дружбы, как обычно у бабушек с внуками. Порой казалось, что она вынуждена терпеть мое присутствие в своей жизни. Когда уезжала на гастроли, в квартире находились женщины, которые вели хозяйство, следили за порядком. Они же приглядывали за мной: ведь утром надо разбудить, покормить, отвести в школу. Нина Вячеславовна, директор подшефного детского дома — бабушка, сколько помню, помогала обездоленным детям, — часто брала меня с собой на работу. У меня даже своя комната имелась в детдоме, с кроватью и шкафчиком, я там ночевал.
Сразу подружился с детдомовскими ребятами. Вместе гуляли, играли в казаки-разбойники, бегали по дворам, залезали в подвалы и на крыши. Я хорошо их понимал и в истории каждого искал отголоски своих детских чувств. С ними же впервые попробовал курить. Мне тогда было семь. Это сильно придало уверенности в себе. Каким же наивным я тогда был — разве в этом взрослость и крутизна?
Вскоре научился играть разные роли: с детдомовцами был одним, а рядом с бабушкой превращался в пай-мальчика с ломающимся голосом. Илона иногда приезжала, чаще звонила, интересовалась моими делами. Говорил, что все нормально. Ответ ее устраивал. Присматриваться к моим меняющимся привычкам ни мама, ни бабушка были не готовы. Наша суматошная жизнь просто не оставляет возможности проявлять внимание и чуткость. Это не чья-то вина, а беда нашего времени. Но понимание пришло с годами. А тогда... Обижался, злился.
Года полтора назад вдруг осознал простую, в общем, истину: все свои душевные «якоря» мы получаем в раннем возрасте. С годами они удерживают нас все крепче, и если у человека полноценное гармоничное детство, ему проще жить на свете, потому что получил заряд любви и тепла. А у меня в душе зияла, да и сейчас никуда не исчезла, какая-то дыра. Лишь в тридцать пять я наконец понял это, признал ее существование.
Возможно, моя история поможет кому-то не совершить тех ошибок, что я допустил в свое время. Да, в детстве мне недодали любви. В этом, думаю, и надо искать причины последующих многолетних поисков и метаний.
Когда не получаешь от родных одобрения и понимания, к себе любви не испытываешь. Нет внутренней гармонии, уверенности, бросает из крайности в крайность. То в браваду — «все сам могу, мне никто не нужен!» То, наоборот, во внутреннюю панику — «ничего не умею, пропаду...» Оба эти состояния хорошо мне знакомы. Все люди с зависимостями — недолюбленные. Уверенно это говорю, потому что имею большой опыт общения с ними.
