Письма из Германии шли долго, Матильда писала редко. Частая переписка могла бы показаться неприличной и насторожить родню: ведь они не были женихом и невестой. Да и что она могла ему сообщить?
…Подруга Грета вышла замуж, папенька купил себе новую трубку, у соседей появилась маленькая дочка… Он в ответ писал, что чуть не утонул, сплавляясь по водопаду, к нему, как собачка, привязалась пойманная охотниками львица, одного из его людей на днях утащил крокодил — все это было в письмах, летящих в родную Тюрингию, но самого главного он передать не мог. Здесь, в Африке, была настоящая жизнь. Среди девственной природы, рядом с полудикими людьми он чувствовал ее полноту — и не хотел возвращаться домой. Если бы не память о Матильде Райц... На расстоянии, через годы она казалась живым воплощением всех добродетелей — и он держал свое слово.
Девушки Судана ни в чем на нее не походили, но были необыкновенно хороши. Иногда они ему улыбались, Альфреда манили их огромные подведенные темной краской глаза… Но за красавицами стоял чужой мир, который не пускал к себе. Детская любовь к Матильде слилась с тоской по дому и превратилась в светлое, почти безнадежное чувство: бог весть когда он вновь увидит родную Германию, к этому времени кузина скорее всего уже выйдет замуж...
Барон Мюллер уехал домой: его финансовые дела пошатнулись и надо было с ними разобраться. Он обещал вернуться, клялся, что вскоре пришлет денег, но время шло, а средства все не поступали. Брем оказался брошен в Хартуме с зоологической коллекцией, пойманными животными, которых надо кормить, и давно не получавшими жалованья слугами и проводниками. Он перебивался, как мог, сам зарабатывал деньги, нанимался проводником к приезжавшим в Судан богатым европейцам, любителям экзотической охоты. С тех пор как Брем оказался в Африке, прошло несколько лет, теперь он считался одним из самых опытных охотников-европейцев. Он мог заработать деньги на обратный билет, но как спасти коллекции, как оплатить проезд их небольшого зоопарка? В конце концов деньги поступили, но их было недостаточно. Брем хотел продать часть вещей, расплатиться со слугами и отпустить их, но те не ушли, решив служить без денег, пока хозяину не повезет, — и на его попечении неожиданно оказалось несколько человек.
Со временем Брему стало казаться, что Африка никогда его не отпустит. Он начал бояться, предчувствуя недоброе, — так чуял беду брат Оскар. Он давно мечтал увидеть Африку и упросил отца отпустить его к Альфреду. До поры до времени все шло хорошо, но однажды, когда они отправились поплавать, брат признался: его мучает странное предчувствие — что он не вернется домой. Альфред все обратил в шутку, оба вошли в воду, старший поплыл вперед, а когда обернулся, то не увидел ни головы Оскара, ни всплеска — будто тут никого и не было. Альфред поднял крик, сбежались люди. Когда тело нашли, доктор-европеец сказал, что у брата свело мышцы и он камнем ушел на дно, а услышав о его предчувствиях, пожал плечами: некоторые вещи нельзя понять. Но самого Брема дурное предчувствие обмануло: Африка его все же отпустила...
Он пытался занять денег у местного богача Никола Уливи, европейца, принявшего ислам и не брезговавшего ростовщичеством. Делец заломил несусветный процент, а в придачу попытался всучить Брему свою полусгнившую лодку.
