На Франко отовсюду посыпались обвинения в попытке растления малолетки, журналисты принялись осаждать его звонками, таблоиды смешали с грязью.
Воспользовавшись эфиром Леттермана, Франко покаялся: «Я вообще ничего не вкладывал в эти слова — просто общался с незнакомкой, как это делаю каждую ночь. И я, честное слово, не интересуюсь девушками школьного возраста — меня лично они не занимают. Мне с ними скучно, не о чем говорить. Понимаете, это просто такая виртуальная игра, за ней ничего не стоит. Я понятия не имел, сколько ей лет. Просто писал-говорил-спрашивал. Да-да, вместо того чтобы спать или заниматься любовью с женой, я торчу перед компьютером и придумываю себе счастливую жизнь с заманчивыми приключениями, недоступными красотками и мечтами об интимных безобразиях.
Я боялся приходить на ваше шоу, зная, что вы будете задавать мне эти вопросы. И мне неприятно сидеть тут перед вами и чувствовать на себе ваши взгляды, полные осуждения. Родители, услышьте меня, я совсем не такой плохой, как вам может показаться!»
…Джеймс Франко появился на свет в калифорнийском штате Пало-Альто в семье смешанных кровей — еврейской, португальской и шведской. Возможно, именно в этом гремучем коктейле и заключен секрет его особого шарма, который был отмечен еще в средней школе, где мальчишка получил титул «мистер самая красивая улыбка». Учился он отвратительно, слыл лентяем и хулиганом. К тому же регулярно оказывался в участке за мелкое воровство. Со своей бандой Джеймс похищал в супермаркетах одеколоны и духи, чтобы потом по дешевке толкать все это в школе.
Забавно, что спустя многие годы, когда Франко станет лицом нового аромата Gucci by Gucci 2008, он не постесняется припомнить свои боевые подвиги детства и открыто сказать в интервью Star&Star: «Должно быть, мою кандидатуру продвинул кто-то из моей бывшей шайки ради прикола. Я себя изо всех сил сдерживал, чтобы на съемках рекламы не сболтнуть лишнего, а ведь так тянуло вдохнуть аромат из флакона, закатить глаза и выдать что-нибудь типа: «О-о-о, помню-помню, такое шло по двадцатке за штуку».
Жилось Франко скучно, он называл себя «тоскующим подростком», не знал, чем заниматься в жизни, планируя после школы устроиться на местную бензозаправку, а в свободное время тусить с друзьями в барах. Он даже попытался заняться неквалифицированным трудом, но его постигло полное разочарование.
Поступив на стройку, Джеймс исправно посещал площадку сразу после уроков. Но работать качественно не получалось — все у него валилось из рук, ломалось, а управляющий дразнил его «богемным евреем», которому самое место на сцене «за чесанием скрипки», но уж никак не на стройке среди крутых мужиков. В другой раз отец устроил Джеймса помощником кассира в кафе, где работал его друг. Но когда из кассы пропала крупная сумма денег, всю вину свалили на неопытного новичка. И хотя Джеймс практически на все сто был уверен, что те две штуки долларов прикарманил один хорошо ему известный тип из персонала, он не стал ни выдавать того, ни защищать свою поруганную честь. Просто молча покинул место работы. С тех пор ему совершенно расхотелось «идти в народ» и зарабатывать на жизнь поденным трудом.
Да и родителям категорически не нравились стычки Джеймса с суровой реальностью. Больше всех бушевала бабушка-интеллектуалка Митци Левин Верне. Она держала галерею изящных искусств в Кливленде и считала, что Джеймсу не обязательно опускаться на социальное дно, чтобы получить жизненный опыт. Бабуля доставала его своими нравоучительными нотациями, стыдила за нерадивость, напоминая, что он должен быть достоин памяти своего видного предка — всеми уважаемого знаменитого судьи Эммануэля В. Левина. Да и еврейские родственники Ашкенази, выходцы из России, Литвы и Польши, всю свою жизнь трудились в различных творческих сферах. Митци даже наняла внуку частного преподавателя рисования, и тот за короткий срок сумел так увлечь мальчишку, что тот открыл в себе талант живописца. Пока младшие братья Том и Дэйв тупили в школе, ломая там мебель и безобразничая, Джеймс пристрастился изображать местные виды, портреты родственников и соседей.
