В одном из писем папа описывает Лиле, как однажды попал в страшный тайфун. Два дня их мотало по морю, он был на грани смерти и именно тогда понял: его жизнь без нее ничего не стоит. Следующее письмо было уже раздраженным: «Как вы можете! Я попал в страшнейший шторм, думал только о вас — а вы мне в ответ пишете: «Какая прелесть! Обожаю тайфуны!»
Могла ли мама показаться Вертинскому глупенькой? У него есть одна песня, где мы найдем ответ на этот вопрос: «Разве можно от женщины требовать многого? Там, где глупость божественна, ум — ничто!»
А мама действительно была божественна! И папа не требовал от нее, юной и неопытной девушки, особого понимания жизни. Наверное, он мог без труда найти такую «понимашку», которая была бы его секретарем, спорила на умные темы.
Например, как Анна Сниткина, которая ловила за Достоевским каждое слово и все записывала.
Но папа прежде всего невероятно ценил женскую красоту. Поэтому, увидев Лилю, он просто погиб! Попав в плен ее изумительных раскосых глаз, он так и называл себя — «кавказским пленником». (Отец Лили, Владимир Циргвава, был грузином.) И все письма к маме отец подписывал на грузинский манер — Сандро. Он так восхищался мамиными вьющимися каштановыми волосами, что подарил ей маленького кудрявого барашка! Часто присылал цветы, сопровождая очаровательными текстами: «Персидскую кошечку с днем рождения!»
Но все складывалось не так просто.
Александр Николаевич постоянно уговаривал маму выйти за него замуж. Но дома ее ждали скандалы. Бабушка кричала в гневе, что Вертинский стар и работает «в кабаке». Она-то мечтала, что Лиля выйдет замуж за достойного человека и уедет в Америку! Но в конце концов бабушке пришлось смириться: в 1942-м родители поженились. Венчание прошло в воскресенье в Кафедральном православном соборе Шанхая. А в 1943-м отец решился вернуться в Россию, где не был 25 лет...
— Почему Александр Николаевич так долго жил в эмиграции?
— Папа был вечным путешественником, как говорится, родился под звездой кочевой. Шел туда, куда его вела эта звезда.
Жизнь его была очень трудной, обездоленной, голодной. Папа очень рано осиротел.
Сначала умерла мать, потом, через 2 года, отец. Его отдали теткам, но он от них сбежал — скитался, бродяжничал, пел на клиросе в церкви за тарелку борща.
Папа рассказывал мне, что очень долго спал на деревянном сундуке у тетки. Перед возвращением на родину ему часто снилось, что он, как в детстве, спит на этом теткином жестком сундуке. И, удивительно, при этом счастлив! Как он любил повторять: «Лучше сундук дома, чем пуховая постель на чужбине».
Про возвращение Вертинского на родину ходили разные легенды. Одни говорили, что он привез вагон медикаментов, ведь в это время шла война с Гитлером. Другие шептались, что это был вагон золота. Но на самом деле, конечно, ничего общего с реальностью это не имело.
Чтобы вернуться в Советский Союз, родителям пришлось продать свадебное серебро. Из Китая в огромных сундуках они везли домашний скарб — одежду, посуду. Вертинский с женой, маленькой Машей и тещей сели на поезд и отправились в военную Москву.
У мамы не было грудного молока, и они с собой везли для Маши корзину с коробками американского молочного порошка. Но корзину по дороге украли, и голодная Маша орала как резаная. Папа дал срочную телеграмму на станцию, что поездом едет Вертинский с ребенком и просит принести к вагону бутылку молока.
На ближайшей остановке папа побежал покупать молоко. Тетка, которая торговала у вагонов, уперлась: «Продам, только если бутылку мне вернете!» А стоянка поезда всего три минуты.
Папа умолял торговку, давал ей большие деньги, но та ни в какую не соглашалась продать молоко с бутылкой. Поезд тронулся, папа кинул ей 400 рублей, схватил бутылку и вскочил на подножку. Торговка заорала вслед: «Держи вора!»
— Не страшно было Александру Николаевичу возвращаться в Советский Союз?
— Конечно, страшно. Но, думаю, папа возвращался не в Советский Союз, а в Россию. Он что-то, конечно, слышал о репрессиях, но как всякий русский интеллигент был большой идеалист. И даже не догадывался, с какими сложностями придется столкнуться его семье.
Советский Союз, с одной стороны, его принял очень радушно — отцу дали большую квартиру, разрешили концерты по всей стране…
