Он отличался какой-то магической, сумрачной красотой, а взгляд его близко посаженных серо-голубых глаз пугал своей пристальностью.
Молодой человек частенько разгуливал, привязав к своему запястью пустельгу; хищная птица свирепо вращала глазами и недобро смотрела на того, кто ее пленил. Многие думали, что пустельга — всего лишь эпатаж, а молодой человек разыгрывает из себя последователя д ‘Аннунцио и Луизы Казати. Однако Фрейд утверждал, что, постоянно наблюдая за птицей, он учится лучше ее видеть, а значит, и воспроизводить на холсте. Кстати, поношенное черное пальто, которое Люсьен не снимал лет двадцать, принадлежало его знаменитому деду, и внук трясся над этим старьем, как над священной реликвией. От Зигмунда Фрейда Люсьену досталось почему-то только это пальто, пугавшее его новых знакомых, словно в нем был зашит дух скандального основателя психоанализа, которого в Лондоне долгое время боялись. А Люсьен обожал цитировать деда: «Люди куда более моральны, чем они думают, и гораздо более аморальны, чем могут себе вообразить, вы в курсе, мой друг?
Ребенок, сосущий грудь матери, это вообще-то прототип любых любовных отношений… Уверен, вы никогда над этим не задумывались!»
Фрэнсис Бэкон, которому предстояло стать, во-первых, одним из самых выдающихся английских живописцев, а во-вторых, лучшим другом Люсьена, потрясенно внимал этим откровениям, а иногда даже записывал их в небольшой блокнотик. Честное слово, этот Фрейд просто семи пядей во лбу. Так, значит, он, Бэкон, был влюблен в собственную мать? Не исключено! А уж то, что он втайне мечтает убить своего жестокого вояку-отца, — так в этом нет никаких сомнений. Нелюбовь к отцу и явное предпочтение матери окрасили детство и самого Люсьена, поэтому, уже взрослым ознакомившись с теорией деда, он решил, что Зигмунд, пожалуй, не так уж и ошибался...
Фрейды принадлежали к берлинским евреям и жили вполне комфортно, пока не стало ясно, чем грозит приход к власти Гитлера. У Эрнста Фрейда была процветающая архитектурная студия, приносившая приличный доход. Трое сыновей, средним из которых был Люсьен, ходили в одну из лучших берлинских школ и до поры до времени не ощущали своей ущербности. Вместе с другими детьми, а вернее, даже раньше многих из них Люсьен начал повсюду рисовать свастики, просто потому, что ему нравился этот орнамент, а родители так и не нашли слов, чтобы объяснить сыну, что он еврей и этим отличается от прочих. Неизвестно, что с ними было бы дальше, если бы Эрнст Фрейд не сумел включить на полную катушку все свои связи и вовремя — еще в 1933 году, не дожидаясь последствий растущего в стране антисемитизма, не вывез свою семью в Лондон. Оставшиеся в Германии родственники — тетки и дядья Люсьена — трагически погибнут в концлагерях, а деда — Зигмунда Фрейда, жившего в попавшей под власть нацистов Вене, удалось вывезти в Лондон буквально в последнюю минуту.
Впоследствии Люсьен будет хвастаться: благодаря тому, что он мальчишкой замирал в неудобной позе и дышал пылью под знаменитой дедовской кушеткой, ему теперь ведома вся подноготная человеческой души и все ее животные инстинкты. Животные честны, а человек врун и трус — такой истиной вооружился Люсьен, начиная свой путь в искусстве. Во всяком случае, животных он в самом деле обожал с раннего детства, особенно собак и лошадей. Все бездомные блохастые лондонские собаки, которые попадались Люсьену на улице, оказывались на дорогом ковре родительской прихожей с безапелляционным требованием:
— Возьмем!
Мать Люси, в честь которой назвали среднего сына — ее любимчика, начинала беспомощно мямлить, что «песик немножко грязный», тогда Люсьен ставил «немножко грязного» прямо в белоснежную ванну под струи воды. Дело кончалось громовыми проклятиями папы Эрнста, безжалостно выкидывавшего за порог очередного отмытого найденыша. У отца с сыном никогда не было особого взаимопонимания. Люсьен даже не поделился с отцом тем, что решил стать художником, и до первой выставки сына Эрнст Фрейд не сомневался, что его средний учится на зоолога.
Развлечения ради 16-летний Люсьен однажды вырезал из песчаника скульптуру трехногой лошади и представил на конкурс в Central School of Arts and Crafts. Поделка понравилась, и мальчишку приняли только за одну эту скульптуру!
