Вот это женщина! Какая смелость, какое отсутствие предрассудков! Пожалуй, он еще не встречал таких. Все его подружки были стеснительными, робкими, напичканными условностями и потому предсказуемыми, как стрелка часов. Рыжебородый литератор-самоучка — Лоуренс давно уже писал и стихи, и прозу, и почти закончил свой первый роман, который потом окончательно назовет «Сыновья и любовники», — раскованность и спонтанность ценил превыше всего, хотя сам еще был мало искушен в подобных проявлениях чувств, поэтому неуклюже шарахнулся от теплых губ Фриды и ее умелых проворных рук.
— Ты единственная настоящая женщина среди тех, кого я встречал! — восторженно твердил ей Лоуренс через пару недель, когда они блаженно валялись на лугу среди молодой майской зелени.
Профессор Уикли частенько уезжал по делам в Лондон и не мешал развиваться тому, что для Лоуренса скоро стало страстью, а для Фриды — увеселительной интрижкой. Они ходили вместе в театр, отправлялись на долгие пешие прогулки с детьми, и однажды, явившись поздно, когда прислуга уже спала, Лоуренс потрясенно обнаружил, что Фрида не умеет зажигать плиту, чтобы вскипятить им чаю! Ну а зачем ей было учиться подобной чепухе? Она выросла в богатом доме с вышколенной по-немецки прислугой, и до нынешних 34 лет (она была на 7 лет старше Дэвида) ей не требовалось приближаться к плите, да и вообще запоминать дорогу на кухню.
С Лоуренсом была совершенно другая история. К моменту знакомства с Фридой в мае 1912 года он преподавал, то есть с утра до вечера бубнил прописные истины десятилетним остолопам в школе для мальчиков, совершенно не чувствуя в себе призвания к учительству.
Но разве он мог разбить мечту своей матери? Ведь Лидия Лоуренс с самого рождения видела младшего сына педагогом. В отличие от Фриды Дэвид рос безо всякой прислуги на окраине бедного шахтерского поселка Иствуд, милях в 70 от Ноттингема. Его отец Артур Лоуренс — потомственный углекоп, человек, проведший полжизни под землей, необразованный, грубый, то и дело поднимавший руку на жену и детей. Вечернее развлечение женщин и детей в поселке заключалось в разглядывании с высоких холмов платформ, которые тащит по долине паровоз, колеса, крутящегося на главном стволе; а главное событие недели — горсть шиллингов, выложенных на стол грязной мозолистой рукой кормильца. Сколько их будет — 20 или 25? А вдруг расщедрится до 30?
Тогда мать сможет замесить настоящее тесто. Мать Дэвида получила образование и была из благородных, поэтому всю жизнь тяготилась хамоватыми ласками мужа и не могла привыкнуть к тому, что вечерам в семье он предпочитал заплеванную пивную «Герб углекопа». В конце концов ее дети стали презирать отца так же, как с годами все сильнее презирала его сама.
В общем, Фрида все поняла: миссис Лоуренс легла костьми и экономила каждый грош, недоедала и недопивала, чтобы только любимый младший сын учился. Муж вышвырнул ее в одном халате на осенний холод, когда она, глядя ему в глаза, непреклонно заявила, что ее сын Дэвид не бросит школу, как все 13-летние пацаны в поселке, чтобы вместе с отцами идти в забой. Артур думал, что Лидия намерзнется, заскулит на холоде, станет скрестись, проситься в дом, перестанет перечить мужу, а она крикнула в открытую форточку: «Умру здесь, а Дэвид не пойдет в шахту!»
Милуясь с «забавным», как она говорила сестре, Лоуренсом, Фрида не поняла, что имеет дело с человеком весьма сильных чувств и совершенно не умевшим, да и не считавшим нужным с ними справляться.
В одночасье Дэвид решился бросить ненавистное преподавание и податься в Германию — подучить язык, пожить там и посвятить себя только литературе.
Вообразить невозможно, что вышло из невинного предложения Фриды прокатиться вместе в ее родной Метц: она планировала навестить мать, Лоуренс же проведет рядом с ней целую неделю, после чего поедет по своим делам. А что потом? Но Фрида не привыкла думать, что потом, она жила одним днем и одним моментом!
В Метце не будет ни мужа, ни детей, ни семейной рутины... О, как прекрасно они проведут время! Миссис Уикли в совершенстве владела искусством обманывать мужа и скрывать свои интрижки, и погруженный в запутанные проблемы немецкой лингвистики Эрнст ни о чем не подозревал.
В Метце все началось с того, что потерявшие голову Фрида с Лоуренсом, которые брели по улице держась за руки и поминутно целуясь, наткнулись на барона фон Рихтгофена. Увидев дочь в объятиях какого-то занюханного субъекта, барон побагровел, подскочил к солдату, курсирующему по противоположной стороне улицы, и рявкнул:
— Арестовать вон того проходимца!
«Проходимца» унизительно допросили и заставили вывернуть карманы.
