Я познакомилась с ним на «Мосфильме» на показе курсовой работы Вани Дыховичного, который тогда заканчивал высшие режиссерские курсы. Мне было 17 лет, а Георгий Иванович (так я его называла) был признанным гением при жизни, оператором великого фильма Тарковского «Зеркало».
Более одаренного и красивого человека в этой профессии я так больше и не встретила. Он был бесконечно романтичным, трогательным, а я, видимо, воплощала в какой-то степени его тип женщины. Вообще я всегда замечала, как тот или иной мой знакомый в течение жизни женится на дамах, почти одинаковых, только каждый раз на более молодой…
Именно Рерберг первым сказал, что мне надо найти свой стиль. Я была тогда щекастой девочкой с челкой и срочно начала худеть и экспериментировать с волосами.
Тогда же в первый раз открыла свой лоб.
Георгий Иванович был настоящий эстет, ценитель красоты, знаток живописи. Я навсегда запомнила его фразу, цитату из Леонардо да Винчи: живопись — это борьба света с тенью. А он был настоящий живописец кинокадра и, как никто другой, умел снять женский портрет в кино, да и сейчас я не могу назвать более талантливого русского оператора, чем Рерберг.
Когда-то он мне рассказывал, как для фильма «Зеркало» выбирал с Тарковским актрис на главную роль: какие гениальные по красоте вышли съемки Людмилы Чурсиной, как талантливо попробовалась Марина Неелова, но Рербергу в тот момент нравилась Маргарита Терехова и…
в результате именно она получила роль, которая стала ее лучшей ролью в кино.
Георгия Ивановича уже давно нет с нами. И мне очень грустно, что последние годы он снимал рекламу, а я с ним так и не поработала в большом кино. Его парадоксальный гений словно принадлежал ребенку, а не признанному классику. Мне навсегда запомнились его лаконичные сообщения на пейджер: одно только слово «РЕРБЕРГ», ведь он никогда не навязывал свое общество. А если дарил цветы, то это было двадцать букетов — самых изысканных, которые он расставлял в вазах вокруг меня!
Однажды была очень морозная зима. Георгий Иванович привез мне странный предмет, который надо было включать в розетку, — оказалось, это обогреватель для ног, сделанный под валенок.
Он тогда сказал: «Вот будешь писать свой сценарий и замерзшие ноги засунешь в него, согреешься!» Это было очень пронзительно. Сейчас вспоминаю подобные жесты, и у меня сжимается сердце, ведь тогда я была очень молода и не знала цену этим его поступкам.
Как-то мы договорились встретиться с ним, а Рерберг задержался минут на пять. Так он встал передо мной на колени… Это был один из самых ярких и талантливых мужчин в моей жизни, ведь именно талант очаровывает меня больше всего.
Незадолго до смерти Георгия Ивановича я виделась с ним — это был трагический период его жизни. Мы с компанией зашли к нему, он был совсем один, я бы даже сказала, отчаянно одинок. Помню, как Рерберг просил нас не уходить, не оставлять его.
Он так и запомнился мне — стоящим на пороге. А еще помню его последние слова: «Может, все-таки останетесь?»
Вы знаете, через день меня охватило нехорошее предчувствие и я стала звонить ему, но его телефон не отвечал. Тогда я позвонила его дочери Кате, с которой дружила. В конце концов было принято решение сломать дверь в квартиру Рерберга. Там его нашли мертвым. Как сказали врачи, он умер от разрыва сердца…
— Все-таки у вас были планы пригласить Рерберга как оператора снимать вашу картину?
— Да, но я не успела. А ведь многие режиссеры боялись его репутации гения и человека с крутым нравом. Такие слухи часто преследуют выдающихся людей. Я много слышала о трудном характере Нонны Мордюковой, но более профессиональной и вдохновенной актрисы в жизни не встречала.
Мы с ней поработали на моем первом режиссерском проекте и — так совпало — на ее последнем, как оказалось, фильме «Нет смерти для меня».
Эту картину мы снимали в моей квартире в высотке на Котельнической набережной. Вот в таких боевых условиях (бюждета у нас вообще не было) Мордюкова выдавала один монолог мощнее другого, заражаясь моим восхищением. Она, как благодарный источник, наполняла комнату волшебной энергией, от которой мурашки бежали по коже.
Кстати, могу привести в пример Киру Муратову, о непростом характере которой тоже ходит много слухов. Но это все неправда! Она — одна из признанных величайших женщин-режиссеров.
