Посмотрим, что из этого выйдет и подойдем ли мы вообще все трое друг другу.
Я не сводил с нее глаз и, почти не слушая, кивал другу. Конечно, Анни не могла не видеть, какое впечатление на меня произвела. Она продолжала загадочно курить, чуть закидывая назад голову и выпуская в потолок причудливые колечки дыма, явно изучая меня, анализируя мое смущение.
Тем временем Доминик сел к пианино и проиграл небольшой кусочек мелодии.
— Потрясающе! Сыграй еще раз… — воскликнула Анни.
Пока он исполнял, Анни закрыла глаза, подняла руки и начала дирижировать, плавно покачиваясь в такт музыке.
Это было завораживающее зрелище. Казалось, звуки дарили ей воистину счастливые мгновения. Несмотря на возраст, она была в отличной форме — подтянутая, стройная.
— Мне очень понравилось. А что скажет Боб?
— Я… ну… — промямлил я в ответ.
— Говори мне «ты» и обращайся по имени, — предложила Анни.
— Мне… хм. Гхм…
Тут на помощь пришел Доминик:
— Первая песня может быть ностальгической. Скажем, ты, Анни, приезжаешь в городок, где прошло твое детство, бродишь по улочкам и вдруг оказываешься на улице Бланш у здания, где когда-то находились курсы драматического мастерства, куда привела тебя мать.
Ты вспоминаешь юность, тебе грустно… Вот тебе, Бобби, и первая идея. Работай!
Анни кивнула, согласившись. А потом засобиралась — спешила на другую встречу. Уходя, она быстро черкнула мне номер своего телефона, шепнув: «Скажи мне свой, запомню». В окно я увидел, как она села за руль своего старенького BMW и мгновенно умчалась прочь. Наверное, в это самое мгновение я и почувствовал, что влюбился.
— Сколько вам тогда было лет?
— 34. Анни — за 50. Ни я, ни она не могли тогда предположить, что мы проведем вместе тринадцать лет. Что на меня благодаря столь ярко вспыхнувшему чувству снизойдет вдохновение и я каким-то чудом напишу для нее стихи, которые она оценит.
Помню следующую встречу — Жирардо пришла в студию на первую репетицию.
Доминик сел за пианино, я протянул ей текст, который она стремительно пробежала глазами. Первые аккорды, и Анни встала, запела... Я сел рядом. Она так проникновенно исполняла песню, что мне даже показалось — не я все это сочинил, это Анни признается нам в своем самом сокровенном:
«Вот эта улица, а вот и та самая дверь, в которую я когда-то входила… еще такая юная, полная надежд. Но теперь это старые воспоминания. Юность прошла, а за этой дверью лишь зияющая пустота…»
Потом Анни протянула руку и, не переставая петь, нежно погладила меня по голове.
Когда песня закончилась, Анни удивленно и чуть настороженно посмотрела на меня. Потом обняла и спросила:
— Ах ты, мерзавец, кто тебе об этом рассказал? Как же ты обо всем догадался?..
— Таким образом вы сдали экзамен и стали писать песни для дебютного альбома Анни. Ваши встречи, надо полагать, превратились в свидания?
— Не совсем. Поначалу мы делали вид, что работаем. Обсуждали детали, редактировали текст. Но в воздухе будто витало некое обещание — наше сближение было лишь вопросом времени. И однажды Анни первая решила нарушить хрупкую дистанцию, пригласив меня к себе на ужин.
