Звоню поздно вечером подруге: «Все пропало, не удастся Андрея порадовать...» Она в ответ: «Не расстраивайся. Сейчас привезу тебе этот щавель...» Оказалось, ее родители специально на зиму его консервируют. И у подруги как раз осталась одна драгоценная банка, которую она мне везла через весь город на ночь глядя...
К тому моменту, когда ранним утром самолет Андрея приземлился в Москве, у меня уже был готов ароматный суп... Какую же я чувствовала гордость, когда, съев тарелку, Андрей попросил добавки!..
Вскоре я забеременела.
Еще когда пела в группе, смотрела на беременную Олю Орлову с восхищением. Оля была такая красивая с животиком! Почему-то считается, что животик не добавляет сексуальности.
Глупость чистая! Лучше этого состояния для женщины ничего не может быть! Я, забеременев, буквально дни считала, когда же мое тело округлится. Такой красивой, как тогда, когда я носила Мирона, я себя еще не ощущала!...
И Андрей был совершенно счастлив. Но иногда он менялся. В то время еще ненадолго. Вместо светлого Андрея появлялся Андрей темный. И эти две личности кардинально отличались друг от друга. Происходило это, когда Андрей выпивал.
Мы тогда жили на Цветном бульваре, и я с головой окунулась в обустройство дома. Мне все доставляло удовольствие — продумывать детали обстановки, обустраивать детскую для нашего первенца, готовить для Андрея...
Помню, однажды встала пораньше приготовить завтрак. Накрыла на стол, расставила сервиз и стала ждать, когда Андрей проснется.
Он появился из спальни и даже не взглянул в мою сторону.
Бросил, что ему некогда, собрался и ушел... А я так и осталась сидеть за накрытым столом. Есть одной совершенно не хотелось. К глазам подступили слезы. Я говорила себе: ну подумаешь, человек отказался завтракать, не делай из мухи слона, у мужчин настроение часто меняется. Но на душе будто кошки скребли. Это был один из дней, когда Андрей темный дал о себе знать...
Но, знаете, это ведь было самое начало наших отношений. Я очень сильно любила мужа, а когда любишь, на многое закрываешь глаза, прощаешь, стараешься не обращать внимания. Я сама искала всякие оправдания Андрею и не желала видеть, как обстоят дела на самом деле.
Говорила себе: это всего лишь наваждение. Такая позиция страуса, который прячет голову в песок: когда не хочешь ничего замечать, то и не замечаешь...
Наконец родился наш Мирон!
В перинатальном центре Андрей не отходил от меня ни на минуту. Снял двухкомнатную палату, чтобы все время быть со мной и сыном, помогал мне его укачивать, кормить.
В соседней комнате стоял диван, но Андрей сказал, что будет вставать на все ночные кормления так же, как и я, и спал на моей кровати. Мы с ним вместе переворачивались, вместе поднимались. Все дни, что провели в больнице, Андрей нес «дежурство» вместе со мной.
Потом дома он тоже очень мне помогал: менял подгузники, читал сыну на ночь сказки Пушкина: нам кто-то из врачей рассказал, что это очень полезно — несмотря на то что малыши еще не понимают смысла, они улавливают мелодику стиха, и это их успокаивает.
Но проходили дни, и муж менялся...
Стоило ему посидеть где-то с друзьями или партнерами, что-то отметить — и он будто переставал замечать меня. Потом начинал цепляться ко всяким мелочам, все больше мрачнел, а когда я пыталась с ним поговорить, мог сорваться и в тапочках убежать ночью на улицу. Я начинала звонить друзьям, они приезжали, приводили Андрея домой. В таких случаях он никогда не раскаивался, не просил прощения. Наоборот, твердил: «Это ты виновата. Это все из-за тебя». У меня даже комплекс вины выработался — я действительно стала думать: что-то, видимо, я делаю не так, чем-то Андрея раздражаю.
