В загсе расписались по-быстрому и рванули в Дубну к брату свежеиспеченного мужа ловить рыбу. Никогда в моих отношениях с противоположным полом не было романтики — мне не дарили охапок роз, не проникали на мой балкон, не возили в Париж… Признаюсь, иногда я завидую, когда подруги взахлеб рассказывают что-то вроде: «Попрощались на перроне в Москве, выхожу на сцену в Питере, а в первом ряду — он с букетом!» Мои мужья были настолько озабочены оставлением своего следа в искусстве, что до цветов руки не доходили, а на остальное денег не было.
Поначалу главенство творчества в нашем доме мне нравилось. Мечталось о совместных проектах. Литвин — интересный режиссер, и думалось, все может получиться. Но, вероятно, как актриса я его не очень впечатляла. По сути, мы жили в творческих, но совершенно параллельных мирах.
Однажды муж впервые заметил, что я все реже и реже прислушиваюсь к его рассуждениям. А что толку бесконечно беседовать об искусстве, если ролей, которые хочется, никто не предлагает? У меня, между прочим, трагедия была!
Хотя ничто ее не предвещало. В институте я играла Раневскую, за что была удостоена жирной пятерки от таких мэтров русского театра, как Марк Захаров, Петр Фоменко и Андрей Гончаров. Моим дипломным спектаклем стал «Дядюшкин сон» по Достоевскому. В Театр имени Вл. Маяковского Гончаров позвал меня играть Розалинду в пьесе Шекспира «Как вам это полюбится». А потом… В театре мне даже прозвище дали — Утренняя актриса. Я все время что-то репетировала, но ничего не выпускала. «Воительница» по Лескову, Зина в «Дядюшкином сне», Корделия в «Короле Лире» — то есть все по-взрослому.
Не срасталось по-разному. Вот «Дядюшкин сон» — потрясающая пьеса Федора Михайловича Достоевского, изумительные партнеры — Ольга Яковлева и Николай Волков. Они работали с листа, просто читали пьесу так, что репетировать ее уже не было нужды. Но гениальность всегда непроста. Ольга Михайловна известна тем, что вполне способна режиссера, который не дотягивает до требуемого ею уровня, в асфальт закатать. Наш не выдержал экзамена «на уровень» и ушел из проекта. «Воительницу» репетировали три месяца, режиссер получил аванс и… сбежал. «Короля Лира» делали «на Филиппова», а с Натальей Георгиевной Гундаревой случился инсульт, и ее супругу стало не до спектаклей. Год я репетировала постановку «Синтезатор любви», но во втором составе и на сцену выходила редко.
Однако когда попадала, постановщик, руководитель моего курса Леонид Ефимович Хейфец восклицал: «Да! Так! Это то, что мне нужно!» Очень обнадеживало. А перед премьерой мне сказали, что вторая исполнительница этой роли — член художественного совета… Мол, ты же понимаешь. Прошло четыре года. В области самооценки я рухнула ниже плинтуса — ничего не выходит, не получается… Андрей Александрович Гончаров скончался, на его место пришел Сергей Арцибашев, с которым отношения не сложились вообще. И я задумалась: если с режиссером, который позвал в театр, работы не вышло, то что будет с человеком, который меня в упор не видит?.. В буквальном смысле. Идешь по коридору, говоришь: «Здравствуйте» — а худрук делает вид, что тебя нет.
На этой мажорной ноте на моем горизонте и возник ситком «Саша+Маша».
В театре мне сказали, что сниматься в телефильме я не могу, так как в новом сезоне буду крайне занята — распределена в цыганский хор пьесы «Братья Карамазовы». «Я за семь лет дослужилась до такой роскоши!» — съязвила я. Прекрасно! От шекспировской Розалинды скатиться прямиком в цыганский хор… Мне предложили выбирать между сериалом и театром, и я написала заявление по собственному желанию. И пошла сниматься в ситком. Как неоднократно потом говорил мой муж, «продалась за деньги».
Иногда я думаю, кого бы хотела сыграть больше всего. Наверное, была бы счастлива вернуться к Раневской. Все-таки я играла ее в 23 года, не понимая многих красок этой роли. Сейчас, уже имея за душой некую историю, состоящую из терпения, жертвенности и роковых вещей, я вижу самую знаменитую чеховскую героиню иначе и, уж точно, глубже.
Впадать в омуты — это про меня. Трагическая любовь — тоже. Я была бы рада, только кто б предложил?..
Ну так вот. Про омуты. Литвин все чаще начал повторять, что я перестала слушать его открыв рот. И это было правдой. От его опеки, которая когда-то меня покорила, я начала задыхаться… Одно и то же из года в год… Причем ты все это время растешь, куда-то движешься. Он же, как казалось, никуда не движется, а попивает пивко и коньячок, при этом не оставляя привычки учить меня жить. Прекрасно же: жена чего-то мечется, зарабатывает и таки да — «играет в очень плохих сериалах и отвратительной антрепризе, которые вообще не искусство». Я обижалась, взрывалась. Пыталась перечислять интересные моменты такой работы, убеждала, что актерские решения возможны в любом формате...
