Гитлер пугал его больше всего. Хотя с ним фюрер был обходителен и мягок, но порой ясновидящему казалось, что он предсказывает будущее принявшему чужой облик оборотню: в Гитлере чувствовались нечеловеческая сила и нечеловеческая пустота. Ему казалось, что он заглядывает в бездонный колодец, где нет ничего, кроме темноты.
Впадая в транс, перед тем как дать ответ на вопросы Адольфа Гитлера, он чувствовал то, что позже не мог выразить словами: экстаз огромных толп и сковывающий десятки тысяч людей смертный ужас, запах крови и гари, победные трубы, взрывы, аплодисменты, треск горящих домов, леденящее безмолвие занесенных снегом, заваленных трупами полей.
Все это сливалось в дикую какофонию смерти и разрушения: она его завораживала, ему казалось, что за невысоким человечком с внешностью буржуа прячется поднявшийся из могилы гуннский завоеватель Аттила.
Хануссен летел к нацистам, как мотылек на огонь, путь наверх ему открыли те, с кем он подружился, — веселые, безжалостные, вечно нуждающиеся в деньгах проходимцы, командиры штурмовых отрядов. Одним из боссов берлинских штурмовиков был разорившийся аристократ граф Хельдорф, герой войны, бонвиван и садист — Эрик ссудил ему триста пятьдесят тысяч марок, и граф клялся, что сделает для него все. Другой фюрер СА, бывший ресторанный вышибала Карл Эрнст, тоже расплачивался его деньгами и ездил на автомобиле, который он ему подарил.
Эрнст дал астрологу надежного шофера, когда требовалось, приставлял к нему охрану. По приказу Эрнста штурмовики жестоко избили его конкурента, ясновидящего Меке.
Беда была в том, что в минуты откровения он говорил не то, что хотел, а то, что ему велел кто-то другой. Геринг пришел в его кабинет только один раз, услышал, что нацистская партия завоюет Германию, но кончится это вселенской катастрофой, — и больше не появлялся. А что он сказал на Рождество этому милому человеку, другу пушечного магната Круппа?
— Вы хотите знать, где вы отметите свое пятидесятилетие в 1942 году? Что ж, мой господин, это случится в Калькутте. В это время будет идти следующая мировая война, а вы окажетесь в эмиграции.
И с чего это, интересно, он взял, что Сталин умрет в августе 1953 года?
Впрочем, до этого еще далеко.
Если предсказание окажется неудачным, о нем все забудут.
После того как партия плохо выступила на выборах, его привели к отчаявшемуся, закрывшемуся в отеле «Кайзерхоф» Гитлеру. Ясновидящий сказал ему, что это временное отступление и наци обязательно победят. Гитлер просиял: «Большое спасибо, партайгеноссе Хануссен!» Тем же вечером ему прислали партийный билет, а он стал писать о триумфе нацистов во всех своих изданиях. Сотни штурмовиков щеголяли в купленных им сапогах, его бюро было набито долговыми расписками их командиров.
Нацисты шли к победе, все было хорошо — но тут у него начались проблемы.
Коммунистический журналист Бруно Фрай, писака из красного таблоида Berlin am Morgen, кое-что разнюхал и публиковал статьи, где называл личного пророка фюрера евреем и сыном сторожа синагоги. Граф Хельдорф потребовал объяснений, и Хануссен показал ему загодя приготовленные документы. Да, он вырос в еврейской семье, но та его усыновила: на самом деле он сын датского аристократа, погибшего вместе с семьей в Богемии, во время восхождения на местную гору. Граф успокоился: он показал документы Гиммлеру, и тот велел партийной прессе защищать партайгеноссе Хануссена, не жалея сил. Эти документы были очень качественной подделкой, они сработали — во всяком случае, до поры.
Но как быть, если начнется внутрипартийное расследование и люди из СС отправятся на его родину, в Австрию, начнут опрашивать тех, кто знал Зигфрида Штайншнайдера, Моисея и Элию Коэн? А может, расследование уже началось?
Недавно он опубликовал заявление: «Я клянусь, если потребуется, пожертвовать все на алтарь отечества. Я знаю, что Адольф Гитлер уже пожертвовал всем во имя национальной идеи. У меня нет иного выбора, кроме как служить правде. И не имеет значения, кто был моим двоюродным дедушкой — раввин или архиепископ». Чуть позже он крестился, принял католичество. Его друзья в коричневой и черной униформе, приятные и разумные люди, даже сам фюрер говорили, что они многим обязаны ясновидящему Хануссену. Нацисты не могут причинить ему зла!
Так он думал, но сердце твердило, что все потеряно и бежать ему некуда.
А может, его подвело то, что он считал своим величайшим триумфом — предсказание, сделанное на мистической церемонии во время открытия Дворца оккультизма?
Он вколотил в него огромные деньги, но все получилось на славу. Старый викторианский особняк обновили и перестроили: позолота, лепнина, роспись... Гостиную превратили в огромный зал. На его праздник пришли аристократы и бизнесмены, видные нацисты, цвет журналистики, артисты — на приеме была даже дама, называющая себя Анастасией Романовой, чудом спасшейся дочкой последнего русского царя. В холле стояла его бронзовая статуя со вскинутой в нацистском приветствии рукой, играл оркестр, разливали шампанское, потом зал заполнил зеленоватый туман, и будто из-под земли появился Хануссен.