Помню, у дочери был день рождения, и она предложила: «Мама, папа, пойдемте в ресторан. Только мы, никого больше». Миша согласился. А когда собрались, выяснилось, что муж пригласил еще нескольких наших друзей... Они чудесные люди, и в другое время мы были бы им очень рады. Но это Анин день рождения, и дочь так хотела побыть только с нами...
Миша всегда был очень общительным человеком, а тут у него появилось просто нереальное количество друзей и знакомых. Но дружба ведь предполагает время... И он его на друзей не жалел. Жаль только, что зачастую на нас с дочкой его не оставалось.
Миша говорил: «Ничего, летом поедем на Алтай, там и побудем вместе». И в самом деле за летние месяцы он нам компенсировал весь год. В Верх-Обском после того, как Миши не стало, уже пятый год проходит летний фестиваль, который он придумал.
И народу в наше село приезжает несколько тысяч! Посоревноваться на спортивном поле, попеть песни, просто лету порадоваться, встретиться с друзьями... Все продолжается так, как если бы сам Миша был там или он просто ненадолго уехал куда-то.
Мы все время были вместе: гуляли, готовили... Миша делал свои фирменные пельмени. Из медвежатины, лосятины, баранины или традиционные — из свинины и говядины. Пельмени он лепил просто виртуозно! И к этому процессу не допускал никого. Только меня — говорил, что я правильно края защипываю...
...Помню, как впервые налепила мужу пельменей. Дело было еще в Нижнем Тагиле.
Как раз перед Новым годом у Миши разыгралась экзема и он попал в больницу. Праздник, а Миша на больничной койке, да еще посетителей к нему не пускают! Я все думала, чем бы его порадовать. Решила налепить пельменей. Через нянечек их передала. Миша потом рассказывал, как угощал всю палату. «Ты, — говорил, — нам настоящий праздник подарила...»
— Галя, а когда Михаил Сергеевич в губернаторы пошел, вам легко далось решение уехать из Москвы? Все-таки опять все с нуля на новом месте начинать...
— Ну, место было не новое, очень даже хорошо знакомое. А начинать с нуля... Так в этом ничего страшного нет. Главное, что вместе.
Знаете, когда мы перебрались на Алтай, мне даже показалось, что это к лучшему — я дома Мишу стала чаще видеть, несмотря на то что работы у него было очень много.
Однажды сидели вечером, и вдруг Миша говорит: «Вот знаешь, столько лет мы вместе, а мне не надоедает.
Не было ни одного дня, чтобы я пожалел, что когда-то на тебе женился. Бывает же — так долго любить одну женщину...»
Но и я про себя могу сказать: не пожалела ни разу, что связала свою жизнь с Мишей.
Даже когда случилась катастрофа и все остальное, что последовало за ней, не пожалела...
...Мы собирались в село Полковниково на праздничные мероприятия по случаю 70-летия космонавта Германа Титова. Миша и Аню звал, но она не смогла отправиться с нами — накануне уехала из деревни.
А мы утром поднялись, сели в машину, с нами — водитель и Мишин охранник, и поехали.
Я в дороге чувствовала себя неуютно, потому что накануне сильно стерла ноги. Думаю: как же на празднике в босоножках ходить буду? Надо хоть пластырь наклеить. И вот наклеиваю пластырь, а потом вдруг провал... дальше совершенно ничего не помнила.
Авария произошла утром 7 августа на трассе Бийск—Барнаул... Там сейчас установили памятный камень, построили часовню и посадили сорок семь берез — столько лет прожил Миша. Но я, если еду одна, подойти к этому месту до сих пор не могу...
...В себя я пришла в реанимации. Смотрю — вся в гипс закована, только левая ступня свободна. И на ней белый пластырь.
Еще подумала: «Кто это мне пластырь наклеил? И зачем?» Только через несколько мгновений вспомнила, что сама клеила.
...У меня были сильно повреждены левая нога и правая рука — все кости раздроблены. Но вот такая деталь: на руке не было живого места, а маникюр при этом не пострадал! Ноготок к ноготку, будто только что лак нанесла...
Едва появился врач, я сразу спросила: «Где Миша?» — «Его здесь нет. Потом, все потом...»
О том, что произошло, мне сообщила Анюта, это было на следующий день после аварии. Сказала, что папа разбился... Вместе с ним в машине погибли водитель Иван Зуев и охранник Александр Устинов...
Я даже не плакала. Мне вкололи столько лекарств, что плакать не было сил, все как в тумане.
Мир перевернулся. Не хватало воздуха. Непонятно было, зачем утром просыпаться и открывать глаза. Но рядом оставалась Анюта, она держала. Не давала впасть в отчаяние.
Эти дни в больнице — самые страшные в моей жизни. Самые тяжелые.
Я не могла уложить в голове, что Миши нет. Сходила с ума — думала, это просто сон, какой-то ужасный наркотический сон, который вызвали лекарства...
И в этом сне один кошмар сменялся другим...
Друзья прислали мне ортопедический матрас с подушкой, я на больничных просто измучилась.
Когда матрас доставали, выпал листок. Я его подняла — список фамилий, стоявших одна за другой.
Потом узнала, что это те, кто приехал к Мише на сорок дней.
Я пробегала взглядом одну фамилию за другой: этого знаю, этого знаю... — пока не наткнулась на фамилию женщины, совершенно мне незнакомую. «Кто это? — подумала про себя. — Ни разу она мне не попадалась...»
Потом забыла. Прошло время, и случайно в разговоре со знакомым я поинтересовалась: «А кто она?» — «Не знаю... Ты еще кого-нибудь спроси... Я не в курсе...»
Еще одному другу тот же самый вопрос задала.
