— спросила княжна.
— Увы... Оно получило слишком большую огласку, кроме Трепова в нем заинтересован и Петр Андреевич Шувалов. Он, как вы знаете, так же твердолоб, но еще и умен, является шефом жандармов и начальником III отделения, и влияния у него не меньше, чем у генерал-адмирала. Великий князь сам виноват. Не надо было бить во все колокола.
— Но чего ради его сыну понадобились эти бриллианты? Ведь он получает сто тысяч в год!
— Молодым людям всегда не хватает денег. Его нынешняя любовница, американка Фанни Лир хороша как ангел небесный и умна как черт.
Профессиональная танцовщица, к тому же, говорят, писательница... Она порядком пощипала нашего князя, но, как видно, ей этого мало. Французы шутят, что любовь и ослов заставляет плясать, — что говорить о двадцатичетырехлетнем молодце, ни в чем не знавшем отказа!
Екатерина Долгорукова улыбнулась.
Лорис-Меликов и княжна пили чай, а высохшая, то и дело заходящаяся в мучительном кашле императрица прислушивалась к шагам над головой и гадала: он или не он? Но Александр же должен быть на семейном совете...
Семейный совет тем временем шел своим чередом: император и великие князья склонялись к тому, что вора и богохульника следует объявить сумасшедшим, лишить прав на родовое наследство и отправить куда-нибудь подальше с глаз долой, навсегда запретив ему жить не только в обеих столицах, но и во всех крупных городах европейской России.
...За много кварталов от Зимнего и Мраморного дворцов в грязном, насквозь прокуренном махоркой и очень опасном шалмане, кабаке «Цапля», где запивали горе те, кому уже нечего терять, полицейский агент во все уши прислушивался к разговору за соседним столом.
Рослый детина с жесткими черными волосами и перебитым носом твердил сидящей рядом с ним размалеванной, как пасхальное яйцо, проститутке, что у него-де никогда не переведутся деньги, потому что его овечки ходят прямо по петербургским улицам, и уж он-то знает, как их стричь. Чик-чик — и готово.
Чик — и готово...
Агент незаметно вышел из кабака и вернулся с отрядом полиции. Путилин сам допрашивал темноволосого болтуна, оказавшегося маляром Прушевским, и кисло морщился, слушая ответы. Незаменимый Жуков успел проверить всех знакомых петербургского «пастушка», и в комнате, которую он снимал на Песках, обнаружили вещи убитых.
Оставшийся без работы маляр решил поправить свои дела грабежом: жертва сопротивлялась, и он с перепугу и от неумения перехватил ей горло. А дальше все пошло само собой, ведь снимать пальто с мертвеца проще, чем с живого...
Начальник сыскной полиции сопел и думал, что разбойнички нынче пошли дрянные: ни мастерства, ни ума, ни совести.
В злодеи лезет всякая шваль, которой следовало бы рыть канавы. И что ему за интерес возиться с такими людьми? Но через несколько дней агент Жуков привез в сыскную полицию арестанта, и, расспросив его, Иван Дмитриевич Путилин уже думал иначе...
В жизни бывают обстоятельства, какие не снились и писателю Достоевскому, господ народолюбцев они наверняка привели бы в ужас. Дьявол может до поры дремать в душе обыкновенной, ничем не примечательной и не замеченной ни в чем дурном деревенской бабы, но когда он проснется, мало не покажется никому.
Дело об убийстве семьи полковника Авксентьева было раскрыто. Сразу после того, как оно получило огласку, Жуков опросил всех, кто жил неподалеку. Никто ничего не видел и не слышал, но дворник, следующим утром стоявший в воротах дома на соседней улице, заметил, как мимо него торопливо прошла молодая баба, держа в руках несколько узлов.
Никто из соседей не знал, откуда она взялась и куда исчезла. Эта женщина могла оказаться случайной прохожей, но Путилина с Жуковым смутили ее ноша и то, что постороннему человеку в тех краях делать было нечего. У хозяина дома Жуков узнал, что с год тому назад у полковника была горничная Дарья, потом определившаяся в кормилицы к какому-то чиновнику. А может, в семейство военного — этих обстоятельств домохозяин не упомнил. Но Дарья, по его словам, была такой же, как прошедшая мимо дворника баба: красивая, статная — кровь с молоком. И родом она была из Новгородской губернии.
День назад полиция задержала за пьяную драку мужика из Новгородской губернии, приехавшего в Питер хлопотать по старому судебному делу.
У него были дорогие золотые часы: точно такие же принадлежали полковнику.
Крестьянин Беспалов уверял, что часы ему дала жена, а ей их подарили господа, у которых она работала: «Выкормила ребеночка, вот хозяин и уважил». Агент Жуков тотчас отправился в село Хмельное Новгородской губернии и явился к избе Дарьи Беспаловой с местной властью: десятским, сотским и урядником. Становой пристав ждал наготове.
— В Питере вам поклон просили передать, красавица! Позвольте в избу зайти?
— Поклон? От кого это?
