Путилин подошел к телу и поморщился: убийца начисто перехватил своей жертве горло, растекшаяся по мостовой кровь казалась длинным красным шарфом...
С убитого стащили пальто, сняли пиджак и сапоги — надо обойти скупщиков краденого, на одежде наверняка остались следы крови... Пусть агенты опросят коридорных в гостиницах и владельцев меблированых комнат: следует установить личность потерпевшего. Его волосы аккуратно подстрижены, брюки — из хорошего тонкого сукна и не заношены, такой не пойдет в ночлежку...
Свои соображения он высказал Жукову, и тот почтительно кивнул, для проформы записывая слова начальства в сафьяновую зеленую книжечку, — все это разумелось само собой, но обойтись без наставлений шеф не мог, их требовал служебный этикет.
Потом они снова сели в карету и отправились опрашивать петербургских ювелиров. Листок с описанием камней лежал во внутреннем кармане путилинского сюртука.
Требовалось объехать двадцать пять работающих в Петербурге ювелиров, шесть торгующих драгоценностями магазинов и девятерых скупщиков краденого. Путь до ближайшего ювелира был неблизок. Путилин откинулся на подушки кареты, закурил остро пахнущую манильскую сигару и рассказал своему помощнику о том, как такие дела решались во время прошлого царствования, когда нравы были патриархальными, прокурорский надзор — небрежным, полицейские и воры жили душа в душу, а он служил мелким полицейским чиновником.
...У французского посла герцога Монтебелло украли серебряный сервиз, и государь Николай Павлович велел обер-полицмейстеру Галахову вернуть его во что бы то ни стало. Галахов пригрозил Сибирью начальнику Путилина, частному приставу Шерстобитову. Карп Леонтьевич припугнул воров, те провели промеж себя сыск и побожились на иконах: «Как Бог свят, дело не наше, мы не крали!»
Расследование зашло в тупик, и тогда Шерстобитов с Путилиным скинулись, заказали новый сервиз, отдали его на день в пожарную часть, чтобы топорники поободрали серебро губами и он не казался новеньким, а затем отдали посуду французам. И угодили в переплет: накануне вечером камердинер французского посла сознался в том, что украл и заложил сервиз, показав хозяину расписку ювелира.
На ближайшем балу император справился, доволен ли посол петербургской полицией, и в ответ услышал: «Благодарю вас, ваше величество!
Полиция ваша беспримерная. Теперь у меня два сервиза...» Дело оборачивалось скверно, и Путилин с Шерстобитовым приняли срочные меры.
Дальше в истории фигурировали Яшка-вор, «услужливый человек с золотым сердцем», о котором Путилин вспоминал с умилением, и портной, шивший ливреи лакеям французского посольства. Когда посол отправился на охоту, портной устроил празднование своего дня рождения (на самом деле торжество должно было состояться через полгода), и вся посольская обслуга перепилась. Вернувшись с охоты, посол обнаружил, что сервиз у него только один и в нем не хватает двух ложек с монограммами.
Больше герцог Монтебелло о краже не заикался, а Шерстобитов с Путилиным списали историю со вторым сервизом на французские бестолковость и легкомыслие...
Агент Жуков улыбался и поддакивал, думая, что шеф его весьма непрост. Может, не зря говорят, что, появившись в Петербурге восемнадцатилетним мальчишкой и еще не успев определиться на мелкую должность в министерство внутренних дел, он промышлял предосудительными с точки зрения закона делами?
Петербургские ночлежки Путилин знал как свои пять пальцев, переодевшись бродягой, имел дело с матерыми уголовниками — и те легко принимали его за своего. Бог знает, что у него за плечами, а вот надо же: вышел из грязи в князи, стал генералом, имеет ордена, наверняка поднимется еще выше...
Но откуда у двух незначительных полицейских чиновников взялись деньги на пудовый серебряный сервиз? Понятно откуда — от купцов с Апраксина рынка. А теперь шеф не абы кто, а большая шишка. Начальник сыскной полиции и статский советник.
Агент почувствовал нешуточный укол честолюбия: «А я? Неужто к своим сорока четырем годам застряну на какой-нибудь жалкой полицейской должности?» — и вежливо улыбнулся. Андрей Аполлинарьевич Жуков был готов вцепиться в работу зубами и сжимать челюсти до тех пор, пока на него не посыплются чины и ордена, но на прежней службе, в благотворительном ведомстве учреждений императрицы Марии, карьера шла вяло. Так может, ему больше повезет в полиции?
