Мне назначили день, и я явился на экзамен. Зашел в кабинет к Рубену Николаевичу. Там сидели Абрикосов, Мансурова, Гриценко, Пашкова. Симонов спросил:
— Каких поэтов знаешь?
— Пастернака, — и я начал читать.
— А Лермонтова знаешь?
— Знаю, — и прочел Лермонтова. Потом Пушкина. Потом Маяковского. Часа два без остановки я читал стихи. Рядом со мной стоял стул с обитой кожей высокой спинкой. Одной рукой я за нее держался. Когда уходил, взглянул на стул — на сиденье была лужица, говорю без преувеличений. Так от напряжения с меня лил пот.
Когда пришел домой, оказалось, что Симонов уже позвонил отцу: «Твой Васька на верном пути!» Отец во время моего обучения как будто вообще перестал обращать внимание на мои занятия. Он меня отпустил в эту новую жизнь, как бросают в воду начинающих пловцов. И я поплыл. Вскоре после поступления отец с мамой уезжал на гастроли, я их провожал. И он уже на перроне со мной заговорил: «Мне нужно сказать тебе важные вещи... Знаешь, профессия актера, ну... Ну, ты сам все знаешь...» — такое было благословение.
— Насколько я знаю, после института вас приглашали во МХАТ на хорошую роль, но вы отказались...
— Мой друг Гена Шпаликов говорил: «Человек все время стоит перед выбором, и этот выбор не ежеминутен, а ежемгновенен. И это делает его нравственный облик».
Меня звали во МХАТ на одну из главных ролей в спектакле по пьесе Арбузова, который ставил мой отец, я отказался, сославшись на занятость в кино. Когда об этом узнал отец, он мне позвонил:
— Ты что? Ты с ума сошел?! Ты отказался от работы по приглашению самого Арбузова?
— Папа, что меня пригласил Арбузов, никто не поверит, а будут говорить, что Ливанов пристроил сыночка во МХАТ.
Телефонная трубка молчала. А потом:
— Негодяй! Я тебя обожаю!
В жизни есть соблазны, но их нужно отметать. Я это делал легко. А когда ты занят своим делом, делать выбор просто. Нужно к себе прислушиваться. Мне повезло, что я так быстро нашел свой путь в жизни. В жизни человек должен реализовать собственное предназначение, талант, данный Богом. К сожалению, далеко не у каждого это сбывается. Если есть талант — его нельзя зарывать в землю. Уверен, это грех. Тебе дается алмаз, чтобы ты его огранил. Если этого не делаешь, подаренный алмаз у тебя отберут.
— Но не все артисты могут быть успешными, реализованными, востребованными. И когда нет ролей, нет успеха, режиссеры его «не видят», жизнь артиста действительно уныла, руки опускаются.
— Это сложный вопрос. Если ты творческий человек, надо верить в свою исключительность. Когда Чаплина спросили, что закалило его, он сказал: «С молодости верил, что я гениальный. И в самые трудные минуты моей жизни я к себе обращался: «Чарли, не унывай! Ты гениальный!» И я тоже в сложные минуты всегда говорил себе: «Васька, не унывай! Ты гениальный!»
— Для артиста кроме веры в себя важна удача. Вам вот сразу очень повезло. На премьере вашего кинодебюта в фильме «Неотправленное письмо» был такой ажиотаж, что улицы патрулировала конная милиция.
— Для артиста действительно важно быть удачливым. Но так случилось не сразу. Моя жизнь в Вахтанговском театре, куда я поступил после театрального училища, была совсем непримечательной. Как и вся молодежь, кроме Васи Ланового, уже проявившего себя в кино, я примкнул к артистам массовки. Кого только не играл, в основном бессловесно: например, изображал погибшего моряка, над которым горько рыдает мать. Потом меня даже и с этой мизерной роли сняли, потому что пожилые артисты, которые вносили меня на сцену, пожаловались, что я слишком тяжелый. В общем, ничего мне в театре не светило. Поэтому, когда я получил от Михаила Калатозова приглашение на съемки в фильме «Неотправленное письмо», тут же в театре взял академический отпуск на год.
