Но на меня насели, и я согласился. В итоге Арье смог прилететь только на 10 дней, что-то напутали с визой. Он же все-таки русский человек... В общем, я верил и не торопился. И я играю «Папу».
— У вас перелеты, переезды, репетиции, спектакли, съемки, фестивали. Как выживать при такой нагрузке? Допустим, у вас спектакль. В среднем два с половиной часа нужно держать зал в тысячу человек. Для этого необходимо невероятное количество энергии, сил и здоровья. У вас есть определенные правила, чтобы пробежать этот марафон?
— Есть внутренние правила. Это не то, что у меня на зеркале в ванной висит расписание и я смотрю: ага, мне сегодня ни в коем случае нельзя шампанское принимать, потому что завтра с утра съемка. Нет, все на уровне подсознания. Я точно знаю, допустим, что перед «Папой» нужно обязательно выспаться, потому что потребуется сила неимоверная все это выдержать. Но есть и полегче спектакли.
— Это правда, что вы перед спектаклями не едите?
— Конечно. Могу целый день не есть. Сытость усыпляет эмоции. Наевшись, ты не сможешь хохотать до упаду или рыдать, станешь халтурить. Надо делать все заразительно, чтобы люди в зале тоже смеялись или плакали.
— Вы видите своих зрителей?
— Нет. Мешает свет рампы. Но их и не надо видеть. Достаточно слышать, ощущать. Театр — это дыхание. Здесь другие рецепторы работают, другие флюиды.
— Есть поклонники, которые много лет ходят на ваши спектакли?
— Возможно. Когда в Театре Станиславского шел «Сирано де Бержерак», были какие-то группы людей, которые ходили по пять, десять, пятнадцать раз смотреть спектакль. Потому что там потрясающая поэзия, грандиозный перевод Владимира Соловьева, я до сих пор помню монологи. И зрители просто балдели от того, как я это говорил и стихотворную форму превращал в действенную. Им нравилось все — и то, что я играл без наклеенного носа, и он при этом казался огромным. Это была моя идея и мой личный вызов. Есть люди, которые стали очень известными артистами после того, как увидели меня в «Сирано». А сейчас другое время, фанатов, по-моему, нет...
