— Ваш рассвет в театре связан с именем Владимира Машкова, который в вас поверил, с которым вы много играете на сцене. А вы помните, когда его впервые увидели?
— Я с ним виделся, когда поступал. Представляете, он ведь был в аудитории в тот момент, когда Табаков мне сказал: «Садись, старик...» Владимир Львович тогда мне ничего не сказал, но, может быть, когда было обсуждение кандидатов, он сказал свое слово... Владимир Львович долгое время не работал в театре, и поэтому пересечься где-то с ним до того, как он стал художественным руководителем, я просто не мог. Я его видел только на концерте, посвященном юбилею Табакова. Когда Олега Павловича не стало, я был на четвертом курсе. Владимира Львовича назначили художественным руководителем Театра Олега Табакова, и вот тогда мы начали пересекаться. Машков разговаривал с нашим курсом.
— Какая у ребят с вашего курса была реакция на уход Олега Павловича?
— Конечно, было очень грустно. Так или иначе мы все время были под крылом Олега Павловича, пока учились. Мы рассчитывали, что он будет смотреть нас после выпуска, что кого-то возьмет в один из театров, которыми руководит. А после его смерти все стало непонятно... Мы уже оканчивали школу, Владимир Львович совсем нас не знал, не видел, что мы за эти четыре года делали. Тревожно! До последнего момента мы не знали, будет ли Машков вообще кого-то брать в театр, и это понятно, потому что он имел на это право. Но в день, когда нам вручали дипломы, Владимир Львович объявил, что он хочет посмотреть наш курс и мы должны показать все козыри, которые у нас есть, продемонстрировать все, чему научились. На основании этого показа Владимир Львович принял решение, кого брать в труппу.
