— Вот у меня было две сцены, одна с Маковецким, а другая с Трибунцевым. По-моему, это 40—50-е годы по книге.
Маковецкий приезжал куда-то к водоему, и я лодку ему подавал. Я говорил:
— Это вы председатель «Нового пути»? — наверное, так колхоз назывался.
И Маковецкий отвечал:
— Да.
Я говорил:
— Я вас тут уже полчаса жду, — и он у меня брал лодку...
Это были мои первые в жизни съемки, и они произвели на меня большое впечатление. На гриме мне сделали шрам на лице. Это такая специальная штука, как клей «Момент», она сильно стягивает кожу, и ощущение, что это шрам. Я подумал: как интересно. И еще помню, что на одном дубле Маковецкого достала муха, и в конце нашей сцены она села ему на щеку, он ее ударил, убил, и это вошло в монтаж. То есть это было случайно, но он это использовал, и получилось естественно.
— Сколько дублей было, не помните? Ну не один же.
— Немного дублей. Через некоторое время мне опять сниматься, но в другом эпизоде. А я руку сломал... Мне родители подарили мотоцикл. Я упал с него на большой скорости очень сильно, руку-то и сломал. И вот второй эпизод, уже с Трибунцевым. Надели на меня рубаху, чтобы рука в гипсе была под ней. Я сидел в лодке посередине реки с удочкой. Рука сломана, нормально держать удочку не мог, но, помню, терпел изо всех сил, чтобы дубль не испортить.
— Вообще, понравилось кино по этим двум опытам или пока ничего не почувствовали?
— Конечно понравилось, сразу же! Для ребенка, я думаю, это очень интересно все. И через некоторое время меня позвали в Москву озвучивать эти две сцены. На озвучании в студии присутствовал режиссер Теймураз Эсадзе, он спросил у меня, что вот у тебя есть задатки, внешность, ты собираешься поступать в театральный институт? Я говорю: «Да, после одиннадцатого класса, сейчас я в девятом». Это как раз было начало учебного года, осень. Он сказал, что существует Театральная школа Табакова, туда дети поступают после девятого класса, прекрасная школа на полном государственном обеспечении, в центре Москвы. Это пансион, там живешь четыре года.
