Тогда произошел случай, характеризующий Романа Григорьевича и много в нем объясняющий. Репетиции проходили перед Новым годом, я поехала в театр на машине и встряла в дикую пробку. Опоздала как минимум на час, мне было жутко стыдно, тем более, чтобы пройти в театр и переодеться, надо было миновать Романа Григорьевича, который сидел за режиссерским столиком, а потом всех девочек на сцене. И я, краснея, бледнея, с подкашивающимися ногами, прошла. Виктюк сказал: «Понимаю, только что сам стоял в пробке. Давай быстрее!» В общем, сразу меня оправдал перед всеми, за что ему поклон.
Вышла на сцену, одна из актрис упрекнула: «Опаздываете, барышня!» Извинилась еще раз. По сюжету я появлялась позже всех, у нас были выстроены потрясающие декорации с огромными лестницами, двери на механизмах сами открывались и закрывались. Я должна была спуститься по лестнице и произнести одну фразу: «Простите, я опоздала!» Первым моим появлением Роман Григорьевич не удовлетворился: «Давай еще раз!» Опять поднимаюсь на лестницу, потом еще раз, и так раз двадцать пять! Урок жизни, урок творческий. И девочки были довольны. Жаль, что спектакль мало шел, его было очень тяжело возить на гастроли, потому что огромные декорации никуда не влезали.
Роман Григорьевич щедро раздавал эмоции, он не был занудным режиссером, это вообще не про него. Чтобы он пришел и не знал, что делать с артистами, что, кстати, сейчас часто случается у других режиссеров, такого быть не могло! Ты готовишься к роли, разбираешь, а потом выходишь на сцену, и там вообще все по-другому. На репетиции спектакля «Восемь любящих женщин» одна актриса спрашивала меня:
— Анечка, извините, вы что-нибудь понимаете?
— Ну да, я стараюсь.
— Если честно, я вообще ничего не понимаю!
Эта актриса только что пришла в театр, это была ее первая роль. Когда в эмоции, стилистику, форму Виктюка начинаешь вкладывать свою природу, органику, все становится на свои места. Ты твердо знаешь, что сыграть иначе нельзя. В этом был гений Романа Григорьевича. Артисты в последние годы так его чувствовали! Виктюк уже на них не кричал, ему было трудно, но он жил театром, дышал им до последнего момента. Он занимал особое место в театральном мире — и нашем российском, и мировом. Дай Бог, чтобы его спектакли жили, поклонников у них много. Роман Григорьевич оставил учеников: это Игорь Неведров, Дима Бозин, Андрей Боровиков. Виктюк подарил нам крылья, совершенные эмоции любви, как сам он говорил.
