— А позже пригласил вас в «Анкор, еще анкор!».
— Здесь я увидела историю своего дяди Михаила. Он приехал с войны в мамину деревню с новой женой — крупной, дородной женщиной, в чем-то похожей на Ирину Розанову. Военные чины упрекали Тодоровского: возвел-де поклеп на нашу страну, армию, все было не так. Я не жила в военном городке, но жила в послевоенной деревне и знаю, что все было еще страшнее.
Подростки подрывались на минах, мужья, которые на войне били врага, растерялись перед нищетой, неустроенностью жен и детей, пили по-черному. Один сосед бросил в жену утюг и убил ее. Другой тихо спивался и умер. На похоронах выяснилось, что он герой, моряком прошел всю войну, сутки продержался в холодном Балтийском море, сам спасся и еще людей спас. Рядом жил герой, а мы воспринимали его как пьянчужку.
Так в чем же неправ Петр Ефимович? В кино войну иногда романтизируют. Драматург Александр Володин, в пьесах которого я играла и общалась с ним, никогда не рассказывал о том, что пережил на войне. Только когда выпивал, признавался: война — это грязь, гнусность, война из хорошего человека делает убийцу, а потом он оказывается ни к чему не способен в мирной жизни. Война разрушает не только города и села, она разрушает души и судьбы. Этот протест против войны выражен в фильме Тодоровского «Анкор, еще анкор!».
— Вы снимались и у Тодоровского-младшего в «Оттепели».
— Валерий многое взял от своего отца. Когда работали с Петром Ефимовичем, все же было немного легче, тогда съемочный день не продолжался бесконечно. Валерий был поставлен в более жесткие условия, недосыпал, иногда приходил утомленным, но никогда не срывался на группе, бережно относился к актерам.
Самое лучшее впечатление оставила Аня Чиповская, игравшая мою внучку. Нам отвели комнату для отдыха. Я поснималась и уехала в Питер. Меня до этого лечили от сердечных проблем, ничего не помогало. Тогда я сама попросила врача проверить легкие. Оказалось, не зря — прозвучал страшный диагноз. С этим знанием вернулась в группу, никому ничего не говорила. Было холодно, но я распахивала окно, поскольку задыхалась. Совсем заморозила Аню, и та сбежала от меня в комнату к мужчинам. У меня осталось перед ней чувство вины. Она не знала, что воздух для меня — жизнь.
— Мне запомнились ваши работы в экранизациях Достоевского.
— Картину «Подросток» снимал Ташков. С Евгением Ивановичем работать было трудновато. Не покидало ощущение, что режиссер меня не любит, никогда не похвалит. Он не кричал, не унижал, но я чувствовала себя как ученица перед строгим учителем. Почему выбрал — не знаю. У Тодоровского не требовалось сидеть в скорлупе и защищаться. Петр Ефимович — человек-солнце — всех любил, от всех приходил в восторг. Здесь все было не так.
