Без меня Бари погибнет — слишком много вокруг него людей со своими корыстными интересами. Все мое окружение и окружение Бари уверяло: «Ты никогда не вернешь квартиру, ты проиграла, смирись». Но все-таки мы пошли за справедливостью и нашли ее.
— Лидия Николаевна, за историей вашей семьи вся страна несколько лет следит по телевизору как за «Санта-Барбарой». Хочется уже, чтобы у Шукшиных все было хорошо!
— Вы даже представить не можете, как скандалы надоели мне самой! Очень страдаю. Иногда среди ночи просыпаюсь и вдруг начинаю плакать. Наплачусь, потом одергиваю себя: «Что это я расклеилась, никто ведь не умер, все живы». Тем более что квартира в Троицке теперь снова моя — выиграли по суду, спасибо моему адвокату Юлии Вербицкой-Линник. Можно выдохнуть. Очень я переживала, что останусь без квартиры!
Скандалы ведь не я раздуваю. Я неконфликтная, никогда такой не была. Жизнь научила никого не осуждать — если человек так или иначе поступил, значит, были на то свои причины, уж точно не мне его судить. Господь мне дал терпение и умение ладить с людьми. Помолюсь и думаю: все будет хорошо.
Кто-то может сказать: «Что ты носишься со своими молитвами?» Да, «ношусь». Мне молитва помогает жить. Читаю духовную литературу, среди близких людей много хороших священников, с которыми могу поделиться своими переживаниями. Они не бросают меня, но и не советуют ничего, говорят так: «Господь все управит и поможет».
Так же мамочка моя говорила. Она была очень религиозной, глубоко верующей, интеллигентной — коренной ленинградкой. А папа в Туле родился, там же школу окончил, в армию пошел — определили в артиллерийский полк в город на Неве. Там они с мамой и познакомились, поженились, я родилась в 1938 году, а позже появились двое младших братьев. Жили мы в коммуналке, в доме на улице Софьи Перовской, это напротив Казанского собора. Собор стоял закрытый, мама часто смотрела в окно и повторяла: «Господи, когда уже откроют?» А когда открыли, ходила в храм в любое время года и в любом состоянии, как бы сильно ни болела.
К сожалению, война и блокада выкосили многих родных-знакомых нашей семьи. После войны оставшиеся в живых родственники собирались у нас. Мама готовила нехитрый стол — винегрет, треска под томатным соусом и картошечка, иногда котлетки делала. Взрослые вспоминали довоенную жизнь и ушедших близких, а потом заводили песню, пробиравшую до слез.
