Рос в обычной еврейской семье: отец, Арон Нахманович, приехал в Минск из Вильнюса и работал бухгалтером на кирпичном заводе, мать, Рахиль Соломоновна, была домохозяйкой. В семье говорили на идише и мне дали имя Израиль, но поскольку был младшим, называли уменьшительно-ласкательно Лелей. Это ко мне приклеилось, поэтому позже я записал себя в паспорте Леонидом. В этом имени была даже большая связь с моими родителями, которых я рано лишился: мне было тринадцать, когда отец трагически погиб — его сбила пролетка. Воспоминания о папе у меня обрывочные — часть я отобразил в серии рисунков «Старый Минск». Например, как мы ходили в синагогу... Все говорят, что внешне я на него очень похож, а по характеру, наверное, больше на маму. Для нее потеря мужа была страшной трагедией.
Наум и Генриетта были уже взрослыми и помогали ей, в том числе занимались и моим воспитанием. Брат, кстати, хорошо рисовал, и на меня это, видимо, произвело впечатление — я тоже попробовал себя в этом деле и увлекся даже больше, чем он. В восьмом классе пошел в Минске в художественную студию, потом поступил в школу при Ленинградской академии художеств, где учился с 1938 по 1941 год. В Ленинграде уже жили брат и сестра — Наум учился на связиста, а сестра на экономиста. Весной 1941-го и мама переехала к нам...
