Вообще, студенчество — такое счастливое время! Насколько мы были свободными, беззаботными в творчестве. Расстраивались из-за каких-то глупостей. Например этюд сняли. И все — казалось, что это трагедия, тебе сказали «нет» в профессии и ты никогда себя не соберешь снова. Но педагоги не хотели нас обижать — они готовили студентов к осознанию того, что актерская профессия очень жестокая.
— Они оказались правы? Неужели у вас опускаются руки?
— Никто от этого не застрахован, и я не исключение. Но мудрость в том, что с годами начинаешь воспринимать поражения как уроки. Мне очень нравится выражение: «Задача не в том, чтобы не упасть, а в том, чтобы когда упал — подняться». Это касается не только актерской профессии, а всей жизни. Мы же иногда не видим знаки. Один раз Вселенная маячок дала, что не туда повернул. А ты не понял. Еще предупреждение, а потом раз — и хлопок! И вдруг начинаешь думать: за что же мне это?! А Вселенная не наказывает, наказываем мы себя сами. Поэтому главный вопрос — не за что, а для чего? Какими своими вибрациями, мыслями, намерениями и поступками сами притянули в свою жизнь испытания?
— Вы маме рассказываете о своих проблемах?
— Мы очень близки, я делюсь с ней всем. Она для меня в первую очередь друг. Мама мой ангел-хранитель. Так окрыляет, так в меня верит, как я иногда сама в себя не верю. Материнская любовь — самое сильное, что может быть в этой жизни. Она — безусловная.
Конечно, стараюсь беречь маму, радовать ее, как и она меня. О такой можно только мечтать. Я ею восхищаюсь. Это так сложно, когда твой единственный ребенок в шестнадцать лет уезжает в другую страну, взрослеет без тебя. Восхищает, как мама сумела заново стать мне другом. И если в юности я что-то боялась ей рассказывать, то теперь она так мудро выстроила наши отношения, что я могу поделиться с ней всем. Мама принимает, что я выросла, но в то же время хочет всячески понять и поддержать. У нас секретов никаких нет, тем более что она все читает по моему лицу: когда мне грустно, когда радостно. Мама — мой лучший советчик и мой камертон. Конечно, она очень интересуется моей работой. Например спрашивает: «Ну что, твоя героиня жива будет? Мне смотреть или нет? А то буду расстраиваться». И все равно смотрит, и все равно расстраивается, если моей героине делают больно. Я очень ее люблю за честность. Мама — прямой человек и за словом в карман не полезет. Если ей что-то не нравится, она так и говорит. И это дорогого стоит.
— Последние роли ей понравились? Например «Желтый глаз тигра»?
— Она знает, что это один из моих любимых проектов, я могу говорить о нем часами. Этот фильм снимал один из самых талантливых наших молодых режиссеров Марк Горобец. Он умеет направлять артиста, умеет с ним дружить, верить в него. Мне посчастливилось поработать с ним уже на двух картинах. Марк — удивительный. У него фантастическое чувство юмора, при этом невероятное чувство такта. Он умеет найти подход к каждому актеру и копнуть так глубоко, как ты сам себя не знаешь. Скажу честно, не всегда возникает желание смотреть некоторые картины после монтажа и озвучания, очень многое уже не зависит от тебя. Но «Желтый глаз тигра» настолько попал во всех, кто там снимался, что мы смотрели каждую серию вместе со страной. Созванивались потом по скайпу, обсуждали, вспоминали, что вытворяли на площадке, как импровизировали. Помню, что находилась в Минске на съемочной площадке сериала «Отчим» у Сережи Гинзбурга, и пока шли перестановки в кадре, в паузах смотрела на телефоне новую серию. Мне было интересно, что там сделали Рома Курцын, Макс Костромыкин, Светка Степанковская, Пашка Прилучный, с которым мы дружим еще со студенческих времен, он учился на нашем курсе перед тем, как уйти в ГИТИС.
