В начале девяностых мы с Ларисой встретились на съемочной площадке фильма «Приговор» режиссера Всеволода Шиловского. Поговорили, и она призналась, что не любит вспоминать «Жестокий романс». Расстроена, что Рязанов ее переозвучил, что не дал петь — романсы за кадром исполняет профессиональная певица Валентина Пономарева. Но тем не менее своей славой Гузеева обязана Рязанову. Остального Лариса добилась сама. Во всяком случае, живет она теперь в Москве и по-прежнему очень красива.
— А кто из рязановских актрис произвел на вас самое сильное впечатление?
— Смотря что имеется в виду... Признаться, очень странные, самому не до конца понятные чувства вызывала у меня Марина Неелова на съемках фильма «Дорогая Елена Сергеевна». К слову, сам Рязанов эту картину не любил. Там ведь снимались совсем юные Наталья Щукина, Дмитрий Марьянов и Федор Дунаевский. Они бесились, бегали, не слушались режиссера, не понимали, что кино — это серьезно. И Рязанов как-то признался мне: «Знаешь, Вадим, я впервые в жизни иду на работу с ненавистью». Больше молодежных лент он не снимал...
А Неелова спустя несколько лет после съемок почему-то сказала обо мне, что Алисов — единственный оператор, который ее ненавидел. Неправда, я Марину обожал! Но меня раздражало, что в павильоне на скамейке ее всегда ждал молодой человек. Что за парень — понятия не имею, симпатичный, высокий. Я проходил мимо и чувствовал, как внутри закипает неприязнь. С чего бы это? Никогда не предпринимал попыток завязать с Мариной личные отношения, вообще не заводил романов с актрисами. И вдруг это клокочущее раздражение, похожее на ревность мужчины к женщине...
Если говорить об актрисах, не могу не вспомнить Гурченко в «Вокзале для двоих». Там есть такой эпизод: Вера стоит в буфете, к ней подходит Андрей (его играет Михалков). Рязанов поставил Людмиле Марковне задачу «сыграть спиной». И она это сделала! Обратите внимание, когда будете пересматривать картину. Еще одна из моих любимых сцен — где Гурченко танцует с Басилашвили. Как красиво снять зарождающееся чувство? Я взял камеру и закружился с ними, переводя объектив то на него, то на нее. Камера тоже танцевала.
Вообще, у Люси с ней были какие-то особые отношения. Недаром она сказала в первый же день съемок: «Ты не ставь на меня свет, я сама найду выгодный ракурс». Гурченко без всякого преувеличения жила своей ролью и всегда оставалась в образе. Подолгу ни с кем не общалась, чтобы ей не помешали. И это еще хорошо, потому что Люся могла и накричать совершенно несправедливо.
