Мама рассказывала, как папа с другом устроили под окнами ее палаты представление: он встал на четвереньки и, прыгая по снегу и поднимая ногу, изображал, как любимый пудель передает своей хозяйке Алисе привет.
Спустя месяц мама уже играла, а в антракте в гримерке кормила меня грудью. А вот бабушка увидела младенца только через два месяца, долго лежала в больнице — таким сильным потрясением оказалось для нее появление на свет долгожданной внучки. К моему рождению она приготовила детское приданое: из тончайшего батиста своими руками сшила распашонки и чепчики. Родители вновь окунулись в работу, день и ночь пропадали в театре. И меня оставили на бабушкино попечение. Она во мне души не чаяла.
Театр Ленсовета был общей страстью родителей. На спектакли, поставленные Владимировым, ломилась публика. Желающие купить билеты с вечера сидели на ящиках у соседнего овощного магазина и ждали открытия кассы. Актеры любили папу и уважительно называли его Шефом. Это было счастливейшее время в жизни каждого из них — и мамы в том числе. Но в какой-то момент она стала как бы собственностью отца. Он категорически не разрешал жене сниматься в кино. Даже в картину «Служебный роман» мама попала после долгих переговоров. Папа, как всегда, был против, Эльдар Рязанов приезжал к нам и еле уломал его отпустить Алису на съемки. Потом много месяцев мама практически жила в поезде между Москвой и Ленинградом: съемка — спектакль, съемка — спектакль... Да еще и я.
Когда пытаюсь определить, с какого момента себя помню, всегда теряюсь. Есть фотография, где я, заваленная куклами, сижу на кровати. И неясно, где они, а где я. Куклы с бантами, и я тоже с бантом. Помню, подарили пупса почти с меня ростом. Нравилось играть в маму, моему «ребенку» покупали настоящие фланелевые распашонки, ползунки и чепчики. Я заворачивала его в одеяло, укладывала в коляску и выгуливала во дворе. Все было по правде. На меня даже прохожие с удивлением оглядывались: как такой маленькой девочке доверили младенца?
Все домашние мечтали о девочке — у папы уже был сын Ваня. Имя мне выбрал отец. Мама напридумывала кучу вариантов: Евгения, Александра... Но отец сказал: «Только Варвара!» Так звали его обожаемую бабушку. Очень долго в нашей квартире стоял старый сундук, в котором любовно хранились наряды прабабушки Вари. Сейчас у меня в квартире на манекене висит ее бархатное платье с воротничком начала XX века, его отреставрировала моя подруга. Сохранились и лайковые перчатки — какие же у прабабушки были маленькие тонкие ручки!
