Калиновская не уходила от мужа к Саше, потому что, на ее взгляд, он много пил. Да и супруг был профессором, а статус для Иры многое значил. Я не терзала Фатюшина расспросами о прошлой его жизни, понимая, что это больная тема.
Но один раз мы с ней все же встретились. Саша пригласил Калиновскую на мой спектакль «Валенсианские безумцы». Потом подвезли ее до дому. Я украдкой разглядывала Иру, она была очень красивой женщиной.
Еще до свадьбы Фатюшин повез меня знакомить с их общими друзьями. Вдруг срывается с места. Через какое-то время возвращается и кладет передо мной ключи: «Вот теперь все!» Оказывается, он поехал к Калиновской и объявил ей, что женится. Она молча вернула ему ключи от квартиры.
Правда, женские вещи в его холостяцкой берлоге все же остались. У нас на курсе училась девочка, которая неплохо рисовала. У нее была привычка — дарить на память своим любовникам их карандашный портрет. Как-то хвасталась мне, что такой уже есть у Жоры Мартиросяна. А потом вдруг стала активно рассказывать про Фатюшина, что ему как холостяку дадут однокомнатную квартиру, а если женится — двухкомнатную. И она, мол, готова вступить с ним в фиктивный брак, но Ира Калиновская против. Смешная деталь: когда я впервые вошла в его квартиру, увидела за стеклом стенки карандашный портрет.
— Это кто тебя нарисовал?
— Да одна знакомая...
И он тут же выбросил портрет в окно. За ним следом полетели женские тапочки. А вот за банный халат, который висел в ванной, я милостиво заступилась:
— Ну ладно. Его оставь.
Думаю, это были вещи Калиновской. Позже та самая художница звонит: «Мольченко, это ты? Вы что, заявление подали? А, ну пока». Потом в трубке периодически раздавались женские голоса, кто-то звонил в дверь. Саша даже выходил на лестничную площадку разбираться с поклонницами. Но все это было неважно. Мы сразу же договорились на берегу: «У меня до тебя никого не было, и у тебя до меня...»
Нашу свадьбу в гостинице «Космос» организовали его друзья. Гуляли в разгар сухого закона. Специальный человек сидел на ящиках с водкой и выдавал строго по бутылке на стол. Саша к этому дню торжественно сбрил усы, ему хотелось рядом с невестой выглядеть помоложе. Гостей было море. Они шутили, что теперь молодоженов дня три не увидят, мол, запрутся от всех и телефон отключат. Все же думали, что Фатюшин — гусар и здоровье у него, соответственно, богатырское. А у Саши уже были ишемическая болезнь сердца, хроническая пневмония и нервная экзема. В день нашей свадьбы из-за переживаний у него случилось обострение — руки покрылись волдырями. Я всю ночь мазала их мазью. Ночью бинты на руках развязались и обмотались вокруг головы. Он в ужасе вскочил: «Что ты делаешь?! Ой, я подумал, что ты хочешь меня задушить!» Такие вот брачные игры у нас были...
