Татьяна Лиознова взглянула на меня внимательно:
— Молода... Нужно «повзрослить» и сделать фото.
Надо сказать, в свои тридцать пять я выглядела лет на двадцать пять. Играть, как оказалось, предстояло женщину за сорок.
— А что за роль?
— Жены полковника Исаева... Отрежем волосы? — вдруг спросила Лиознова.
В то время я еще снималась в фильме «Тени исчезают в полдень», к моим волосам приплетали Стешкину косу. Но, не задумываясь, кивнула:
— Отрежем!
— Смотри-ка, я ей еще ничего не предложила, а она уже согласна!
— Татьяна Михайловна, для вас — согласна.
Мне сделали возрастной грим.
Сфотографировали. Лиознова осталась довольна, но я себя на снимке не узнала. Натуральная тетка! Татьяна Михайловна побеседовала со мной еще немного:
— Завтра в девять утра съемка.
— А слова у меня какие будут?
— Слов нет.
Я заволновалась.
— Татьяна Михайловна, ну хоть что-нибудь расскажите, чтобы я ночью подготовилась, настроилась.
— Ночью сладко спи.
И вот утро. Сцена встречи Штирлица с женой. Режиссер объявляет:
— Сегодня снимаем только тебя. Без Тихонова.
— А в какие глаза мне глядеть?
— В уголок камеры.
— Вот с этой железякой играть?!
— А что ты хочешь? Ну, давай Зину поставим.
Тут я заупрямилась:
— Мне нужен Вячеслав Васильевич. Татьяна Михайловна, вы же сами сказали — она его любит! Любит, страдает, волнуется! Может, это последняя встреча, может, они больше никогда не увидятся...
Мне нужны ЕГО глаза!
— Элла! У него первый за полгода выходной! Снимался без перерывов, он уже вообще не Вячеслав Васильевич, а просто Штирлиц.
И вдруг — о, Провидение Божье! — открылась дверь кафе «Элефант» и вошел Тихонов. Приехал посмотреть «жену». Мы познакомились. Он сказал: «Запомни самое главное — кругом фашисты. Тебе нельзя себя выдать: ни заплакать, ни улыбнуться — можно только смотреть на меня». Взял стул, сел у камеры. Сцену сняли меньше чем за час. Мне выписали гонорар за три съемочных дня, чему я была безгранично рада. Приехала домой, накупив домашним вкусненького.
Утром звонок Лиозновой: «Слава не может сниматься без тебя... Говорит: «Везите эти глаза».
Меня доставили на студию, я села у камеры, и мы с Тихоновым снова смотрели и смотрели друг на друга.
«Если справишься, тебя будет знать вся страна». Зина оказался провидцем...
Кто бы мог подумать, что после этих съемок я стану «любимой женой» Вячеслава Тихонова! Много лет спустя в Доме кино после какой-то премьеры Вячеслав Васильевич с гвоздикой в руке, улыбаясь, бросился мне навстречу: «Вот идет моя самая любимая жена!»
Я очень смутилась, впрочем, конечно же, слова его относились не ко мне, Элле Шашковой, а к тому образу, что мне удалось создать в «Мгновениях».
Между прочим, еще в юности я имела отношение к разведке, пусть и косвенное.
Лично присутствовала при допросе известного японского шпиона! Мой отец, Петр Никитич Шашков, тогда служил в погранвойсках на Курилах, на острове Кунашир. Мама со мной и моей младшей сестренкой Мариной поехала с ним, оставив квартиру в Симферополе на свою подругу. Надо сказать, из-за папиной работы мы часто переезжали: до Крыма были Кишинев, Баку, Тбилиси, Батуми, где я родилась...
Чтобы не болталась без дела, отец пристроил меня к себе, в штаб погранвойск. Работала делопроизводителем в отделении разведки, заочно окончила курсы стенографии, и поэтому меня иногда вызывали на допросы. Наш переводчик-японист капитан Середкин (которого мы называли Селедкин) переводил, я печатала.
Однажды за мной пришли в пять утра: поймали японского разведчика Тани Акира.
