В моей биографии был спектакль по пьесе Уильямса «Ночь игуаны», который не получился, хотя я очень хотел репетировать эту пьесу, и партнеры были потрясающие, и наш ансамбль старался... Если артист не сочувствует, не сопереживает своему персонажу, не сливается с ним, тогда герой становится никому не нужным и не находит отклика в зрительном зале. Когда заканчивается спектакль и артист наполняется аплодисментами зрителей, тогда чувствуешь степень отдачи и принятия. А если отклика у зрителя не получил, тогда остаешься опустошенным и нет сил завтра играть следующий спектакль. Такой опыт тоже был.
Мы играем много спектаклей, потому что зрители дают нам такую возможность, зрители нас подпитывают своей благодарностью, энергией. Актер, отдав энергию тысячному залу, получает назад в тысячу раз больше — это и дает возможность двигаться и жить дальше в профессии.
— У вас есть замечательный моноспектакль «Пиковая дама». Эта постановка создана в лучших традициях чтецкого театра. Вы, Евгений Владимирович, виртуозный рассказчик, который мгновенно переключается в новую роль. Моноспектакль — это, пожалуй, самая сложная форма для актера, мало кто на нее решается, у единиц это получается. Как у вас возникла эта идея?
— Этот спектакль я посвятил Петру Наумовичу Фоменко, он создан к 90-летию великого Мастера. Мне Василий Семенович Лановой всегда говорил: «Вот ты играешь, преподаешь, снимаешься, на радио звучишь, но ты не работаешь на эстраде, а это совершенно другая форма существования». Я не понимал этого до тех пор, пока не оказался на эстраде, где ты один и должен владеть залом. Все, что я вам до этого рассказывал, — это про существование в ансамбле, то есть коллективный труд. А когда ты на сцене один, то должен уметь собрать зал, чтобы он задышал с тобой единым дыханием. Как говорил Антонен Арто, тогда в актере есть какая-то определенная сила.
Я долго шел к моноспектаклю. «Пиковая дама» возникла из случайности: когда мне позвонили из музея в Клину и спросили, могу ли я прочитать что-нибудь из пушкинского произведения, по которому была написана опера Чайковского, я ответил, что был занят в спектакле «Пиковая дама», но наизусть весь текст не знаю. В итоге я подготовил несколько сцен. После этого мне позвонили из Московской филармонии и предложили прочитать «Пиковую даму» в рамках абонемента. И когда я стал потихонечку готовиться, то вдруг понял, что у меня жизни не хватит, чтобы прочитать эту «Пиковую даму», тем более в голове был спектакль Петра Наумовича, который меня только отвлекал. На подготовку у меня ушел практически год. И первые спектакли были исключительно чтецкие, то есть я не играл, а читал. А потом задумался: «Ну я же артист, работаю в театре, и мне неинтересно просто читать, я должен играть это как моноспектакль». И тогда я пошел в театр, взял фонограммы из постановки Петра Фоменко, использовал их и понял, что каким-то образом возрождаю спектакль, но только в моем собственном исполнении.
В «Пиковой даме» я играю один всех персонажей. И однажды пришел худрук театра, помог мне подобрать костюм, оформиться и как бы благословил на это дело. Он послушал и сказал: «Да, это интересно, это может иметь место». После одобрения худрука я понял, что имею право развиваться дальше. Вот так у меня получился моноспектакль, который я с удовольствием играю по сей день. И сейчас, в год Александра Сергеевича Пушкина, меня приглашают во многие города, я с радостью езжу. Очень люблю эту постановку и понимаю, что Петр Наумович жив и во мне, и в памяти людей, которые знали о нем.
Также я создал моноспектакль «Казанова», который играю с огромным оркестром. Ездил сейчас в Томск, в Новосибирск, в Москве играю на площадке Дома литераторов. Скоро поеду в Нижний Новгород и Екатеринбург.
— Со стихотворным текстом сложнее работать, чем с прозой?
— Одинаково трудно. Стих надо уметь читать, и при этом нужно донести логику. В поэтическом тексте важно делать стихотворные паузы, в стихе очень важно мысль донести, это дается немножко труднее, чем в прозаическом тексте, ведь самое главное — чтобы текст и сюжет были понятны и доступны зрителю.
