— Я знаю, что в вас живет любовь к садоводству. Откуда это?
— Из детства. Я жил в частном доме, и родители от бедности сажали картошку, капусту и меня заставляли это делать. Не могу сказать, что мне нравилось — это было просто необходимо. Классе в шестом у нас была учительница ботаники, и однажды она сказала: «Я вам сейчас покажу, как из простого семечка может вырасти большая-большая тыква. А вот из этого семечка появится такой красивый цветок, что вы даже предположить не можете. Кто хочет это все наблюдать — запишитесь ко мне в кружок». Мне так стало интересно, что я сказал: «Хочу». И я ходил к ней на приусадебный школьный участок, там стояла теплица, и мы сажали, сеяли, потом пикировали, потом сажали в землю, а потом приходили каждую неделю — записывали и смотрели, как растет и развивается то или иное растение, какие у него появились листочки.
Появилось четыре листочка, потом десять, потом кустик появился, потом бутончики, потом он расцвел, потом стал цветком. Эта метаморфоза появления фактически из ничего меня удивляет до сих пор. Как и продолжение рода человеческого: как вдруг появляется маленький человечек на белый свет — маленький, совершенно от всех зависящий. И вот это рождение нового, взросление, оно мне очень, очень по душе. И сейчас наступит весна, и я обязательно что-нибудь посею. В этом году настригу у знакомых каких-нибудь побегов от герани и посажу в землю. Потому что герань на участке очень красиво цветет.
— Как вы относитесь к критике? Читаете рецензии?
— Никак. Не читаю. Сейчас критика — это вообще сложная вещь. Хотелось бы, чтобы профессия театрального критика вернулась, потому что сейчас их очень мало... сейчас больше театральной журналистики. Петр Наумович Фоменко, когда его спросили, о чем мы ставим спектакль, засмеялся и сказал: «Не знаю, мы должны поставить интересный спектакль, а критик придет и напишет, о чем мы поставили».
И вот если я что-то такое предчувствую в своей работе и вдруг критик увидит это и напишет в статье, то буду ему очень благодарен. В критике я тоже люблю талант. С большим пиететом вспоминаю всех критиков, ныне живущих или ушедших, которые писали в 80-е годы: Вера Максимова, Татьяна Шах-Азизова, Инна Вишневская, Борис Любимов, Алексей Бартошевич, Виктор Калиш. То есть они были. И сейчас молодые способные девочки попадаются мне изредка, когда читаю журналистские статьи.
Про критику Чехов в «Чайке» очень точно написал: «Когда хвалят — приятно, а когда бранят, то потом два дня чувствуешь себя не в духе».
— Как привить детям любовь к театру?
— Это большая работа. Мы же начали целую историю — школьные театры. Это не разовая штучка, а огромный долгосрочный проект, который как раз и способен привить любовь к театру. А театр — это же такая институция, которая, как говорил Лорка, может в быстрый момент объединить всю нацию, поднять на необыкновенную высоту. Но только нужно, чтобы у театра сзади росли крылья, а не копыта. А вот если растут копыта, то театр может развратить нацию. Я за тот театр, который будет поднимать нацию и объединять ее.
— Вы ощущаете бег времени?
— Конечно. И с каждым днем все больше и больше. И подниматься наверх становится все труднее и труднее. Но я пытаюсь это делать, я пытаюсь идти вверх.
— Евгений Владимирович, дайте, пожалуйста, основные советы молодым, начинающим артистам, которые не могут с вами лично пообщаться.
— Я как говорил, так и продолжаю говорить, что если ты хочешь прожить интересную жизнь, то должен понимать, что она делается твоими собственными руками, твоя жизнь зависит только от тебя. Ты должен себя мобилизовать, не должен делать то, что вредит тебе. Старайся принимать судьбу такой, какой она тебе дается, никогда не сетуй и воспринимай жизнь как подарок, как дар Божий, потому что неизвестно, для чего тебе были предложены сегодняшние страдания или мучения. Если ты воспримешь испытания достойно, не будешь жалеть себя и причитать, тогда будешь двигаться вперед. Как бы тебе ни было больно, трудно, как бы ты ни уставал — ты встаешь и двигаешься вперед. И выбирай дорогу потруднее. Не выбирай ту, которая легкая, заасфальтированная.
В трудной дороге есть неожиданности и необычности, и ты можешь много нового для себя открыть. А автобан — это скорость, и больше ничего. Ничего нового ты не увидишь. Я не шучу. Даже когда мы ехали по Германии и у нас была такая возможность, я говорил: «А можно не по автобану поехать, а по другой дороге, по маленьким городкам?» И мы поехали по маленьким городкам, это было замечательно: мы и Рейн видели, и городки, и останавливались, кофе пили. А на автобане летишь и ничего не замечаешь. Любопытствуйте!
