«Когда знакомые кинематографисты узнали, что я буду сниматься с Титовой, меня все как один стали предостерегать: «Не завидуем тебе — это такая акула… Будь осторожна с ней во время общих сцен!» Прилетаю на съемки, и меня огорошивают: «Вы будете жить с Валентиной Титовой в одном номере. Свободных нет — лето». И вот я на ватных от волнения и страха ногах поднимаюсь в номер», — рассказывает актриса Татьяна Ташкова.
— Татьяна Александровна, первая ваша роль — эпизодическая, в картине Эдмонда Кеосаяна «Когда наступает сентябрь». Тогда, в 1975 году, вы были студенткой Щукинского училища, а там ведь очень строго относятся к съемкам…
— Да. Но съемки проходили летом, поэтому все прошло гладко. Это был маленький эпизодик — я играла участницу вокального квартета. Всего-то и требовалось, что стоять в хоре из четырех человек рядом с Владимиром Ивашовым и открывать рот под фонограмму. Но чтобы попасть в эту фонограмму, нас всех отвезли на репетицию в студию на Кутузовском проспекте, где мы познакомились с Арно Бабаджаняном!
Грандиозный скандал случился по другому поводу, и для меня это была очень драматичная история. На белорусской студии меня утвердили на главную роль в короткометражке. Съемки проходили в Гродно. Там в скромном номере гостиницы жизнь казалась мне прекрасной, мечта сбывалась: я — актриса и снимаюсь в кино! Но эйфория продлилась недолго. Как оказалось, режиссер фильма (а ему было под 50) положил на меня глаз и скрывать этого не собирался. Он не стал тратить время на ухаживания, а вызвал меня на «деловой» разговор: «Знаешь, все актрисы, которые снимаются в главных ролях, обязательно имеют отношения с режиссерами. Так положено. А у тебя главная роль». На что я, страшно смутившись, тоже ответила прямо: «Но ведь я вас не люблю». — «А это не имеет значения». Я ему отказала, и в достаточно категоричной форме. «Все равно будет по-моему!» — сказал он, прощаясь.
— Представляю ваше состояние: в один миг спустили с небес на землю!
— Тем не менее съемки начались, хотя некоторая напряженность на площадке ощущалась. Оказалось, параллельно готовился изощренный план мести. У группы был выходной день, и мы своей молодежной компанией уехали в Минск. На другой день вернулись, и вдруг я вижу на доске объявлений: «В связи с отсутствием главной героини картины съемка была сорвана…» Администрация вызывает меня в люкс режиссера. За столом сидит «судейская тройка»: заместитель директора, главный администратор — два здоровых дядьки под 60 лет — и САМ! «Процесс» начинается. «Ну что же ты, дорогая моя, сорвала съемку?» — говорит режиссер. «Как сорвала? У нас же был официальный выходной. Я уехала не одна...» — «С ними мы отдельно разберемся. Сейчас речь о тебе.
Мы вынуждены составить акт, и тебе придется оплатить неустойку за сорванный съемочный день — полторы тысячи рублей». А это были непомерные деньги для 74-го года. «Что ж, а вот и акт, — продолжает режиссер. — Уже подписан и директором картины, и главным администратором, осталось только мне поставить подпись. А еще мы напишем в училище, тебя отчислят, в этом не сомневайся. Или… Что ты решила по поводу нашего с тобой дела?» Я пришла в ужас! Конечно, расплакалась. Представила, как с позором возвращаюсь к родителям… Но тут же и подумала: ведь мои любимые понимающие родители меня не бросят, не отвернутся из-за отчисления! И я сказала режиссеру твердое «нет». А он на моих глазах подписал фальшивый документ. Раздавленная вернулась в свой номер и на следующий день в окно увидела, как наша вторая героиня в моих костюмах отправилась на съемку. Мне тем временем искали билет до Москвы…
— И чем закончилась эта история?
— Первого сентября я вышла на занятия в институт. А через несколько дней меня вызвал худрук нашего курса Анатолий Иванович Борисов — замечательный человек — и сказал: «Таня, у нас с тобой неприятности. Ты меня подвела! Во-первых, ты уехала на съемки, не предупредив меня…» — «Анатолий Иванович, но я же не снималась». — «Но есть и во-вторых». И показывает мне письмо, в котором написано: «Студентка Васильева (девичья фамилия актрисы. — Прим. ред.) была снята с роли за срыв съемочного дня, за аморальное поведение, за курение, за нецензурную брань и т. д. Считаем, что подобным студенткам не место в таком уважаемом институте, как Щукинское училище». Я разрыдалась: «Анатолий Иванович, это все было не так. У меня даже есть доказательства — остались скабрезные записки этого человека».
Мастер, конечно, мне поверил — он прекрасно знал меня и доверял мне. «Хорошо, я попробую с этим побороться», — пообещал он. И написал обратное письмо на киностудию: «Да, у нас есть такая студентка, но я не вижу, чтобы вы ее пытались перевоспитать, сделать ей внушение, разобрать ее поведение. Вы не приложили протокола собрания» — и так далее. Ответа с той стороны, конечно, не последовало. Потому что дело было шито белыми нитками. Я спокойно продолжила учиться, но этот неудавшийся дебют в кино запомнился на всю жизнь.
И ведь то же самое в свое время проделал Пырьев по отношению к первой жене Евгения Ивановича Ташкова — Екатерине Савиновой. На съемках «Кубанских казаков» Пырьев в нее влюбился и стал очень навязчиво ухаживать. А замужняя Савинова решительно отказала и влепила пощечину влиятельному режиссеру. После чего была фактически отрезана от «Мосфильма».
— Евгений Иванович, став вашим мужем, сам вам это рассказывал?
— Да. Он вспоминал, как провожал Катю на вокзале в экспедицию, и она указала на него Пырьеву: «Вот моя совесть. Против которой я никогда не пойду!» После этого, как выражался Евгений Иванович, Савинова снималась только в «плевках». А главную роль сыграла лишь у мужа в картине «Приходите завтра», и еще спустя много лет — колоритную кухарку в «Женитьбе Бальзаминова» у Константина Воинова.
— На «Беларусьфильме» вы позднее снимались вместе с Валентиной Титовой в картине «Личные счеты».
— Когда знакомые кинематографисты узнали, что я буду сниматься с Титовой, меня все как один стали предостерегать: «Не завидуем тебе — это такая акула… Будь осторожна во время общих сцен с Титовой!» Я была очень взволнована, ни о ком никогда не слышала таких отзывов сразу с нескольких сторон. Некоторые сцены фильма снимали в Севастополе. Прилетаю в Крым, и тут меня огорошивают: «Вы будете жить в одном номере с Валентиной Титовой. Нет свободных номеров — лето. Правда, у вас будет большой люкс на двоих». Я в ужасе! Валентина прилетела в Севастополь на час раньше меня и уже заселилась. На ватных от волнения и страха ногах я поднялась в номер. Титова встречает: «Ой, здрасьте…» Познакомились. И тут она предлагает: «Слушай, раз уж будем вместе жить, то давай-ка номер приберем». Я говорю: «Хорошо, а что прибирать-то?» Номер люкс, только заселились... А Валя открывает чемодан, достает оттуда щетку, соду, резиновые перчатки с длинным раструбом. И буднично так говорит: «Я пошла мыть ванну с туалетом, а ты здесь пыль протри». Думаю: неплохое начало. Вы представляете, красавица, звезда, которая в те годы была на самом пике, собственноручно драит санузел в гостинице!
Я в то время любила возить с собой в экспедиции всякие салфеточки, полотенчики, чтобы в номере создавать уют. Ими всегда можно было задрапировать ободранную мебель, какие-то пятна, царапины. Говорю Титовой: «Валя, а у меня с собой вот что есть…» Она обрадовалась: «Ой, как хорошо, и у меня есть!» Мы с ней все это разложили, расстелили — такой уют навели! На радостях купили бутылку вина и сели это отмечать. С тех пор мы с Валей дружим. Я бывала у нее в гостях, когда она уже с Гошей Рербергом жила. Оба ушли от своих супругов, сняли однокомнатную квартиру на Скаковой улице. В малюсенькой комнатке помещались только кровать, круглый стол, двустворчатый шкафчик и всего один стул. Поэтому я, как гость, сидела на этом стуле, а Валентина с Георгием — на кровати. У них ничего не было, зато какая была любовь! Мы пили вино, общались, хохотали. Гоша все время язвил, он был острый на язык.
— Вы играли главную роль в очень интересном проекте: советско-японском фильме «Путь к медалям» — о подготовке спортсменов к Олимпиаде-80. Вашим партнером стал Михаил Боярский…
— Да, в этой картине мы с Мишей Боярским играли влюбленных. Очень теплые и дружеские отношения в то время сложились у нас и вне кадра. Мы много времени проводили вместе. Миша был веселым, задорным. Когда мы гуляли по набережным Санкт-Петербурга, открывались окна, из которых люди кричали: «Да здравствует Боярский, да здравствует Боярский!» Он был тогда на пике славы. А однажды нам захотелось перекусить, но ближайшее кафе было закрыто. Тогда Миша сказал: «Я сейчас его открою». И действительно, ради Боярского открыли кафе и накормили нас. Я была просто потрясена! В Северной столице его, конечно, обожают — он герой этого города. Когда прилетели японцы, Миша на крыше гостиницы «Астория» организовал ужин для всей группы — и это было незабываемо!
— Как проходили съемки в Японии?
— Снимали в Токио и в древней столице Японии — Киото. Я провела там месяц, а это был август, и стояла страшная жара. А чтобы сэкономить на съемках, арендовали павильоны без кондиционеров, в которых температура поднималась до плюс пятидесяти. Помните про русскую женщину, которая в горящую избу войдет? Так вот японские спортсменки, снимавшиеся в этом фильме, от таких условий то и дело падали в обморок, а закаленные русские артистки терпели и продолжали играть!
Одну из ролей исполняла Инара Гулиева (актриса Театра оперетты. — Прим. ред.), мы жили в одной гостинице и накануне отлета решили пригласить на чай с бутербродами прикрепленную к нам переводчицу — японку. У нас еще оставалась банка икры. А вот денег совсем не было — суточные нам платили смешные. Традиционно в гостинице не было чайника, но, чтобы не тратить деньги на заказ чая из ресторана, мы, как всегда, пользовались кипятильниками. Только вот напряжение в гостиничных розетках было вдвое меньше, чем мы привыкли, да и сами розетки не подходили к вилкам от советских кипятильников. Но где наша не пропадала! Мы отрезали вилку от шнура, расщепили два проводка и вставляли их в розетку. Стакан воды при таком напряжении закипал в течение часа. Так мы целый месяц и прожили. А тут приходит к нам переводчица, мы ее угощаем бутербродами с икрой и извиняемся: «Вот только чая у нас нет…» А она: «Сейчас закажу». Мы смутились, смотрим с Инарой друг на друга, говорим: «Мы не знаем, как это оплатить». И получаем ответ: «А это бесплатно, кипяток на этаже всегда бесплатно!» Какими же дурами мы себя почувствовали! Целый месяц провозились с этими кипятильниками… Потом долго хохотали.
— Удалось ли вам что-то привезти из Японии?
— На сэкономленные суточные удалось приобрести кое-что из техники. А еще мне в японском магазине приглянулась одна юбка, но не хватало три иены на ее покупку — копейки по местным меркам. Переводчица, которая была со мной в магазине на примерке, заметила, как я маюсь. «Я вам добавлю, — сказала она. — Но с условием, что, если когда-нибудь вам в Советском Союзе попадется японец, которому будет трудно, — помогите ему, пожалуйста». И я купила эту юбку и потом долгие годы носила, и даже снималась в ней. Памятуя о данном обещании, я долго искала на родине японца, которому могла бы помочь. До сих пор не встретила, но все-таки держу это в голове.
— С супругом Евгением Ивановичем Ташковым, с которым вы прожили в браке больше 30 лет, вы познакомились на съемках картины «Уроки французского» в 1978 году.
— Да, а впервые увиделись мы на пробах. Меня еще нельзя было назвать опытной актрисой, и мои кинопробы были так себе. Это понимал и Ташков, но все же отстоял мою кандидатуру перед худсоветом. Как он признавался позже: «Во-первых, мне и нужна была для роли такая девушка — наивная, естественная, а во-вторых, увидев тебя, я сразу понял, что пропал». Но он и вида не подал ни на пробах, ни во время съемок. На премьере фильма я поделилась с Евгением Ивановичем, что мечтаю работать в театре. И он вдруг вызвался меня подготовить к показу. Репетировали мы у него дома, помогал нам и Андрей — его сын от брака с погибшей Екатериной Савиновой. Кстати, Андрей учился в Щукинском училище всего на курс младше меня. И вот после одной из репетиций, отвозя меня домой, Евгений Иванович признался в своих чувствах и сразу сделал предложение. У меня тогда был роман с другим, и я резко Ташкова оборвала: «Вы с ума сошли!» — «Хорошо, простите, — ответил он. — Давайте вернемся к этому разговору через год. Ладно?»…
А через год я приняла предложение, и мы стали жить вместе. И Андрей был с нами. Но он никогда не давал поводов для возникновения неловких ситуаций. Вел себя благородно и интеллигентно — как настоящий товарищ. Когда мы поженились, мне было 24, а Евгению Ивановичу — 54. И несмотря на предостережения родственников с обеих сторон, мы ответственно приняли это решение. А родные впоследствии убедились в искренности и силе наших чувств, и все прекрасно общались. В 1983 году у нас родился сын Алексей. Мужа я своего очень любила и продолжаю любить.
— Второй вашей работой у Евгения Ивановича стала роль в картине по роману Достоевского «Подросток». А главную роль сыграл Андрей Ташков.
— Андрею было в то время уже 26 лет, хотя герою романа — 19. Вообще, Андрей поначалу всегда отказывался сниматься в фильмах отца. Но Евгений Иванович очень ценил актерский талант сына и уговаривал, убеждал его. И потом оба оставались довольны результатом.
— Какие впечатления у вас остались от Натальи Гундаревой, сыгравшей в картине одну из центральных ролей?
— Самые лучшие. Про ее крутой норов тоже ходило множество баек, как и про Титову. Но мы подружились. Евгений Иванович работой Натальи был очень доволен. Гундаревой было всего 35 лет, но она смогла сыграть такую тетку, что будь здоров, — хозяйку, которая всеми руководит… Наташа несколько раз приглашала нас к себе в гости, и однажды мы поделились, что хотим купить участок под дачу, но не знаем, где и как, — тогда это было проблемой. Гундарева сразу сказала: «Я вам помогу». И нашла участок — правда, довольно далеко, в знаменитых Петушках Владимирской области. У нее самой неподалеку от этого места был дом в деревне, и Наташа не поленилась, поездила по окрестностям, нашла людей, готовых продать дом, и обо всем договорилась! Так мы стали счастливыми обладателями домика в деревне. А со временем мы обзавелись дачей поближе к Москве, которая нас, кстати, очень выручала в голодные девяностые, мы там овощи выращивали. А Наташа, как мы потом узнали, помогала очень многим — даже квартиры коллегам пробивала.
— Гундарева не спорила на съемочной площадке с режиссером?
— Нет, Наташа выполняла все, о чем Евгений Иванович ее просил. Она абсолютно доверяла ему как режиссеру. А вот кто спорил — так это Олег Борисов. Конечно, в итоге этих споров они с режиссером находили компромисс. Но однажды Борисов уперся, и Ташкову пришлось уступить, снять эпизод именно так, как предлагал Олег Иванович. Но надо знать Евгения Ивановича! Спустя время он сообщил Борисову, что обнаружился брак пленки и надо переснимать эпизод. И на этот раз Ташков снял этот эпизод так, как и задумывал.
Евгений Иванович изначально видел именно Олега Борисова в главной роли. Хотя внешне тот совсем не походил на Версилова. Но Ташкову нужен был именно актер-неврастеник, и в этом амплуа Борисов был идеален. Мы с Женей ездили на один вечер в Ленинград смотреть с его участием спектакль Льва Додина «Кроткая» — опять же по Достоевскому. Достать билеты было нереально, люди висели на люстрах, сидели в проходах. Но Олег Иванович заказал нам приглашения. Мы были потрясены и спектаклем, и его игрой — вышли из зала как оглушенные. Когда сели на обратный поезд, муж сказал: «Только он будет у нас сниматься!» И несмотря ни на какие споры актера и режиссера на съемочной площадке, результат получился превосходным.
— Каким партнером был Олег Иванович?
— У нас, как у партнеров, сложились очень доброжелательные отношения, он просил меня обращаться к нему без отчества. Я была немного выше его, и, когда мы снимались в одном кадре, ему под ноги что-то подкладывали, чтобы смотрелся повыше. «Тяжелым» для него в самом прямом смысле стал эпизод, когда нужно было носить меня на руках по комнате. Я, конечно, была худенькой, но по отношению к Борисову — нелегкой. Он, подступаясь ко мне, нервничал, но потом встрепенулся, подхватил на руки и сделал все, что полагалось по сцене. Готовую картину высоко оценили не только зрители, но и критики. И даже придирчивые исследователи творчества Достоевского назвали ее одной из лучших экранизаций произведений Федора Михайловича.
— А последним фильмом Евгения Ивановича «Три женщины Достоевского» они остались довольны?
— Мы этого не знаем, потому что проката не было. Готовый сценарий картины пролежал 20 лет, так как мы не могли найти финансирование. Когда же, наконец, приступили к съемкам, я уже не могла по возрасту играть ту роль, которая была для меня написана. Зато к тому времени стал взрослым наш сын Алексей. Он работал на телевидении и стал сорежиссером этой картины. А главную роль — Достоевского — сыграл Андрей Ташков. Небольшие роли нашлись и для меня, и для Лены Кореневой — супруги Андрея. Несмотря на то что наш фильм не заметили, считаю эту картину очень достойной. Мечта и желание Евгения Ивановича осуществились, и это главное — он снял картину о своем любимом писателе так, как именно он его понимал.
— В театре вы играли с Нонной Викторовной Мордюковой. Расскажите о ней.
— В Театре киноактера мы были заняты в спектакле «Да здравствуют дамы!» по пьесе сербского драматурга Нушича «ОБЭЖ». Что расшифровывается как Общество белградских эмансипированных женщин. Поставил его мой однокурсник Александр Созонтов. В этом комедийном спектакле на сцену выходили Нонна Мордюкова, Татьяна Конюхова, Зинаида Кириенко, Элла Некрасова, Инна Выходцева, Люся Давыдова — весь цвет театра, всего 13 популярных актрис, самая молодая — я — играла дочку героини Мордюковой. И, конечно, все тянули одеяло на себя, каждая актриса хотела, чтобы ее заметили.
Режиссер, мой однокурсник, поначалу смущался, хоть он и не робкого десятка. Но было невероятно интересно, потому что каждая участница для себя что-нибудь в роли придумывала. Например, Ниночка Агапова, которая играла старую-старую интеллигентку в облезлой горжетке из лисы, придумала такой трюк. Она зажимала в кулачке заранее нащипанный мех и, выходя на авансцену, заявляла: «А мне вообще идут дорогие меха!» Взмахивала рукой, оказываясь в облаке шерсти от «дорогих мехов». У зрителей номер всегда проходил на ура. Или Марина Лобышева придумала сцену, когда они с Зиной Кириенко, притворяясь умершими, ложились в гроб.
— Какой Мордюкова была на сцене? Большинство зрителей знает ее лишь как киноактрису.
— Нонна Викторовна была прекрасна в главной роли предводительницы этих эмансипированных женщин, которые решили взять реванш над мужиками. Большая, громогласная — ей эта роль подходила идеально. По сюжету, когда все эти дамы уже «наломали дров», один мужичок выследил, где проходят их заседания, и поджег это помещение. В финале перед зрителями все феминистки появлялись с загипсованными частями тела. И тут звучал голос Мордюковой: «Так, приступим к заседанию! Голосуем, кто чем может!» Зрители рыдали от смеха.
— А вас Нонна Викторовна на правах сценической матери не пыталась наставлять?
— Нет, Нонна Викторовна сама, к сожалению, часто забывала слова роли. А когда кто-нибудь из партнеров на сцене подсказывал Мордюковой, она раздражалась. В 1990 году погиб сын Нонны Викторовны Володя Тихонов. Мордюкова жила на лекарствах, старалась играть, но с памятью становилось только хуже. И она ушла из спектакля. Тогда на главную роль ввели Нину Агапову… С Володей Тихоновым я, кстати, снималась в фильме «Фрак для шалопая», с нами еще играл Миша Егоров — тот самый мальчик из «Уроков французского»…
— В годы перестройки Евгений Ташков был главным режиссером Театра киноактера. Вы пришли в театр вместе?
— Нет. Служить в Театре киноактера было моей мечтой. Но мне повезло, из театра мне сами позвонили и пригласили работать. По совпадению года через два Евгений Иванович стал главным режиссером этого же театра. На стыке двух эпох Ташков решил провести реформу. Предложил, чтобы Театр киноактера был прежде всего театром, а не существовал по остаточному принципу. Чтобы была стабильная труппа со штатными актерами (до этого все мы числились в штате киностудии «Мосфильм»). Дело в том, что к этому времени уже и киностудии готовились распустить артистов на вольные хлеба.
Конечно, никто не собирался запрещать нам сниматься в кино. Напротив, Евгений Иванович предлагал организовать свой цех дубляжа, чтобы заниматься независимой озвучкой. Но все эти идеи показались консервативным актерам слишком передовыми, и 300 человек труппы проголосовали против. Я помню, как встала Нонна Мордюкова: «Ты хочешь нашей погибели! Пришел со своей красавицей женой и вонзил нож в спину!» Мы с мужем потом долгие годы со смехом вспоминали этот «нож в спину». Один Игорь Ясулович поддержал Ташкова, сказав коллегам: «Вы сегодня подписали смертный приговор театру, я вас поздравляю!»
— Как Евгений Иванович переживал предательство коллег?
— Ситуация сложилась крайне неприятная. Как выражался сам Ташков: «Меня погнали». С должности главрежа никто его не снял, но вот работать в этом коллективе уже никакого желания не было. К какому-то юбилею партии Евгений Иванович поставил спектакль «Требую суда!». И получил предложение его экранизировать. Тогда он переделал пьесу в сценарий, который назвали «Ловкачи», и ушел на съемки. В Театр киноактера муж больше никогда не вернулся. «Ловкачей» он не очень любил, отдавал себе отчет в том, что снял конъюнктурное кино. Но это был шанс освободиться от обязательств главрежа театра. А Игорь Ясулович оказался абсолютно прав — Театр киноактера с наступлением демократических времен очень быстро сдулся.
Сегодня я по-прежнему являюсь актрисой труппы этого театра. Теперь он называется «Центр театра и кино под руководством Никиты Михалкова». Но уже несколько лет ничего не играю…
— Зато играете в труппе «Блуждающие звезды», которая базируется в Центральном доме актера.
— Да, здесь я сегодня занята в трех спектаклях: «Листки из сожженной тетради» по поэзии Сергея Есенина, «Нездешний вечер» — по стихам Марины Цветаевой и «Поэма без героя» по Анне Ахматовой. Начинаем репетировать спектакль «Синее небо, а в нем облака» по пьесе Владимира Арро «Прощание с Ветлугиным». Многие наши артисты состоят в штате других театров, но здесь имеют возможность реализовать свои актерские мечты. Мне очень нравится коллектив «Блуждающие звезды». У нас чудесный художественный руководитель — Павел Тихомиров. Человек чуткий, добрый — настоящий друг. Приходит на помощь, звонит или появляется всегда в тот момент, когда кажется — тебя забыли, ты никому не нужен. И вдруг — Паша: «Привет, пойдем туда-то», или: «Начинаем репетировать спектакль», или: «Собирайся в поездку»... Он так внимателен к каждому артисту — недаром коллектив существует уже 25 лет фактически на голом энтузиазме! Наши спектакли ежегодно становятся лауреатами разных театральных фестивалей. Всем артистам труппы очень важна эта работа — мы выходим на сцену, держим себя в тонусе, сохраняем актерскую форму. А бонус — общение и дружба с талантливыми, прекрасными партнерами-единомышленниками.
Хочется поблагодарить и режиссера Владимира Байчера, благодаря которому я сыграла бабуленьку в спектакле «Рулетенбург» по мотивам «Игрока» Достоевского. На этот раз встретилась с творчеством Федора Михайловича не в кино, а на театральной сцене. Бог любит троицу. Этот спектакль театра «Чеховская студия» в Мелихово я играла с большим удовольствием — пусть и недолго. А еще я очень любила свои работы в Театре Рубена Симонова. Я сыграла там две главные роли в спектаклях «Валентин и Валентина» и «Почти рождественский рассказ», на которые меня пригласил режиссер Эдуард Ливнев.
— Татьяна Александровна, особняком в вашей творческой биографии стоит роль тети Аси в рекламе моющего средства. Этот феномен достоин отдельного изучения. Вам удалось повторить успех Лени Голубкова.
— Кастинг в эту рекламу длился три месяца. И было около трехсот претенденток. Меня пробовали раз пять. Дома муж все время удивлялся: «Столько проб, будто тебя в космос планируют запустить!»
Когда меня наконец утвердили, продюсер-американец предупредил: «Приготовься к тому, что у тебя будет бешеная популярность». Я со скепсисом уточнила: «Что значит — бешеная?» — «А вот посмотришь!» Я, конечно, не придала особого значения его словам. У меня за плечами было множество ролей, и на отсутствие популярности я пожаловаться не могла со времен «Уроков французского». Но это оказалась первая агрессивная реклама в России! Я не сразу осознала, что происходит, мы в то время не смотрели телевизор. А когда в меня уже со всех сторон стало лететь: «Тетя Ася…» — мы решили проверить, что же там такое, и телевизор включили. Вот тогда и поняли масштаб «бедствия» — мою тетю Асю в течение часа показали раз сорок. Тут я сообразила, что надо как-то скрываться, и перекрасилась в брюнетку. Продюсерам рекламы соврала, что это для роли в кино. Тогда для тети Аси изготовили парик. В последних выпусках рекламы я уже в нем. Помню, замаскированная пришла в булочную: шапка до глаз, нос и рот под шарфом — только глаза остались. Начала что-то спрашивать у продавца. И вдруг тетка в очереди как взвизгнет: «Тетя Ася, тетя Ася!» Я говорю: «Боже мой, да как вы меня узнали? Я же вся укутанная». — «А по голосу».
— Помогала такая популярность?
— Наоборот, только вредила. До тети Аси я вела на телевидении программу «Иванов, Петров, Сидоров», но после выхода рекламы меня сразу перестали приглашать. И никакие другие предложения не посыпались. Я даже была удивлена: такое раскрученное лицо, и никто не ухватился — ни кино, ни антреприза. Зато этот образ охотно и долго эксплуатировал КВН и всякие юмористы: анекдоты рассказывали, частушки сочиняли… А моя приятельница, работавшая во МХАТе, рассказала: однажды в гримерный цех пришла женщина-депутат (благо Госдума — в соседнем переулке) и дала задание: «У меня сейчас предвыборная кампания, и нужно придумать мне образ, который для каждого стал бы родным!» — «А если поконкретнее?» — уточнили гримеры. «Ну что тут непонятного?! — изумилась дама. — Такая, как тетя Ася! Чтобы все доверяли!»
— А гонорар-то у вас был хороший? Овчинка выделки стоила?
— Да. По тем временам — большой гонорар. Суммарно за все серии можно было бы квартиру купить. Но так как в то время другой работы ни у меня, ни у мужа не было, деньги ушли на текущие расходы… Правда, мы купили машину и балкон остеклили.
— В последнее десятилетие вы немало снимались. Можете выделить какой-то проект?
— Мне бы хотелось поблагодарить режиссера Александра Басаева, который пять лет назад пригласил меня в картину «Патент». Я сыграла такую сволочную, даже мерзкую, беспринципную руководительницу, которая подставила своего студента, выкрав у него патент. Мне потом режиссер признался: «Эта роль в сценарии была прописана как мужская. Но мне так захотелось, чтобы ты у меня снималась, что я уговорил продюсеров и сценаристов переписать роль». Этот образ не имеет ничего общего со мной и всеми моими прежними ролями. Но тем интереснее было играть! И конечно, я счастлива, что снялась в дебютной картине собственного сына Алексея Ташкова «Встреча», где сыграла одну из главных ролей. Верю, что Евгений Иванович наблюдает за нами сверху и радуется.
