«Дочки из меня веревки вьют. И жалости при этом не знают! Они меня как актера и в грош не ставят. Еще и обожают подкалывать. В общем, держат твердо на грешной земле, не дают оторваться и воспарить», — с улыбкой говорит голливудская звезда про своих главных критиков.
Пятидесятилетний Мэтт Дэймон наслаждается своим статусом «самой скучной звезды в мире». Так он сам себя называет, умудряясь долгие годы избегать «радара» таблоидов и тихо-мирно 16 лет жить в одном браке. Его жена — роскошная аргентинка Лусиана Барросо — не актриса, а бывшая барменша. Супруги воспитывают троих общих детей, а также дочку от первого брака жены.
Почти полгода Дэймон провел с семьей в Австралии на съемках фильма «Тор: Любовь и гром». Он играет Локи в четвертой картине франшизы о Торе. Мэтта, кстати, недавно сделали почетным гражданином этой страны! Ведь он не только там часто снимается, но и отдыхает с женой и дочками, они дружат семьями с австралийским актером Крисом Хемсвортом. Дэймон откровенно наслаждается австралийским образом жизни, более расслабленным и медленным. И весной даже дал интервью американскому телеканалу прямо из местного паба. В общем, он там свой парень, и даже ходят упорные слухи о том, что Мэтт с семьей переедет жить в полюбившуюся ему Австралию.
Пока же он перебрался из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, в пентхаус в модном нынче среди звезд районе Бруклина — Бруклин-Хайтс. Это место с некоторых пор облюбовали многие знаменитости, выбрав спокойный, зеленый район за Бруклинским мостом вместо шумного и безумно дорогого Манхэттена. Его старшая дочь Алексия учится в Нью-Йорке в колледже. Свой роскошный особяк в Пасифик-Палисейдс в Калифорнии актер выставил на продажу за 21 миллион долларов.
Отсутствие скандалов в личной жизни актер отлично компенсирует изумительным чувством юмора и редкостным жизнелюбием и актерским азартом. Дэймон гордится тем, что в его жизни все проходит тихо и мирно. А вот лучший друг Мэтта Бен Эффлек так и не смог научиться искусству не впускать славу в свою частную жизнь.
— Мэтт, совершенно невозможно удержаться и не спросить: что вы думаете о новом романе вашего друга Бена Эффлека с Дженнифер Лопес? Все-таки можно дважды войти в одну и ту же реку или нет?
— Знаете что? Во всем мире алкоголя не хватит, чтобы заставить меня об этом высказаться! (Смеется.) Да уж, невероятная, просто захватывающая история. Я их обоих люблю. Надеюсь, это все правда. Было бы потрясающе здорово. Больше ничего не скажу.
— Вашему новому фильму «Тихий омут» устроили на недавнем Каннском фестивале пятиминутную овацию. Почему вы решили организовать премьеру именно во Франции, причем вне конкурсной программы?
— Я очень рад, что так вышло. Потому что таким образом мы праздновали выход из ужасного ковидного межвременья. А не только рекламировали свой фильм. Каннский фестиваль — это было возвращение к нормальной жизни. Главное — факт, что это случилось, а не награды.
Мы все и навсегда изменились за прошедший год. Это очень бесчеловечная реальность, в какой мы вынуждены жить. Пандемия провоцирует повышенную тревогу в каждом из нас, как ни крутите... И мы точно не должны быть отрезанными друг от друга, от живого общения. После того как я столько месяцев находился дома и видел кино лишь по телевизору, это был настоящий подарок. Побывать в Каннах, среди людей, которые так же сильно любят кино, было очень волнующе и здорово. Я даже прослезился, когда оказался в огромном зале и смотрел фильм вместе с тысячей людей. Совершенно другие ощущения. Можно сравнить с церковной службой, когда присутствует дух коллективного единения, ни с чем не сравнимый. Я очень скучал по нему...
К тому же этот фильм я называю «французским романом». Он снимался в основном в Марселе, куда мой герой Билл, рабочий-нефтяник из Оклахомы, приезжает спасать свою дочку. Она уехала из американской глубинки во Францию и оказалась замешана в убийстве. Девушку посадили в тюрьму, и Билл отправляется ее спасать... Поэтому я хотел устроить праздник именно на Ривьере для всей замечательной французской команды. Ведь мы создавали фильм в сложных обстоятельствах, с постоянной нехваткой денег и вытекающими из этого проблемами. Словом, как мы с режиссером Томом Маккарти говорим, получилось настоящее европейское кино!
— «Тихий омут» — не совсем обычный фильм, прямо скажем. Хотя сначала кажется — типично голливудская история, все должно происходить как в боевиках с Лиэмом Нисоном, где он выполняет миссию спасателя...
— Точно! (Говорит голосом Лиэма.) Но это не так. Лиэм совсем другой «хороший парень». А мой герой родом прямо из самого сердца страны Трампа! (Смеется.) И он действительно представляет собой эту часть Америки и ее культуры. Хотя сначала все вроде очень по-голливудски, клишированно — простой мужик едет освобождать дочь. Но вот тут начинается нечто странное. Потому что нет у Билла никаких навыков, соответствующих образу крутого парня. В отличие от героев Лиэма Нисона или моего Джейсона Борна, которые чего только не умеют. (Смеется.) Нет, это полная противоположность. Он в шоке. Не понимает ни языка, ни культуры, да и вообще — где оказался. Ведь Билл никогда не выезжал за пределы своего штата и не знает другой жизни. И смотрится в Марселе как абсолютно инородное тело. Как рыба, выброшенная на берег. И ему придется адаптироваться ко всему новому, причем очень быстро, ведь на кону жизнь дочери.
— И каким же образом вы, человек, который учился в Гарварде, «адаптировали» себя с этим консервативным представителем Среднего Запада? Кстати, появились слухи, что за эту роль вам «светит» очередная номинация на «Оскар»...
— Спасибо на добром слове. (Улыбается.) Я думаю, что любой родитель что угодно сделает, в том числе перейдет любые «красные линии», чтобы спасти ребенка. Ведь я сам отец и прекрасно понимал моего героя и его боль. Появление детей полностью меняет жизнь и образ мыслей. Да что там — ваше сознание становится иным, это уже измененное сознание, научно выражаясь. (Смеется.) История в фильме — кошмар для каждого родителя. Став отцом, я стал гораздо-гораздо более эмоциональным. Поэтому мне ничего не стоит вытащить и испытать такие вот чувства и переживания перед камерой.
Конечно же Билл испытывает и чувство стыда, вины, и груз ответственности — за то, что случилось с его дочкой. Разве ж я не в состоянии как отец и это понять?
— Правда, что вы какое-то время пожили в Оклахоме, общаясь с такими же людьми, как ваш герой? Неужели жители разных штатов Америки действительно так отличаются друг от друга?
— Ну да, я несколько недель провел в Оклахоме — колесил по дорогам... Дороги длинные, бесконечные, машины огромные. Все так далеко друг от друга... Меня приглашали в гости на барбекю местные жители, кто-то обязательно доставал гитару, и вот под нее затевались церковные песнопения... Это очень своеобразное место в плане культуры. И люди довольно сильно отличаются по интересам и образу жизни от моих земляков. Но все было по-настоящему чарующе и захватывающе. Жители вели себя потрясающе и очень старались нам помочь.
Их помощь была бесценна. «Нет, такие джинсы у нас не носят, потому что они не из огнеупорного материала. И рубашка не подходит — у нее неправильная клетка. У нас таких нет» — вот какие советы они давали. Я теперь не только знаю, как правильно одеваться, но и говорю, и двигаюсь как настоящий оклахомец! Сильный стал — могу поднять любую, ну почти любую, тяжесть. Раньше думал, что в неплохой форме, но там понял — нет, слабак. Потому что увидел, какие они там таскают тяжести, да и поднимают их как пушинки. Пришлось соответствовать. Причем мужики просто сильные, и все — без всяких там кубиков брюшного пресса и накачанных в спортзале мышц. (Смеется.) Ну и поправиться пришлось — они все здоровые ребята.
— А каково это было — записному либералу оказаться в самой гуще американских консерваторов?
— У меня выработалось огромное уважение к этим людям, к их культуре и образу жизни. Да, Оклахома — это так называемый «красный» штат, они живут за счет добычи нефти. Убежденные республиканцы и трамписты. И мой герой совершенно не намерен извиняться за свои убеждения. Вернувшись из Оклахомы, я страшно злился — еще больше, чем обычно, — на наших политиков. Так разобщить страну — это надо постараться!
— В Каннах вы не только были одной из самых ярких звезд на красной дорожке в этом году. Но и вызвали фурор, признавшись, что отклонили главную мужскую роль в «Аватаре» Джеймса Кэмерона...
— Ну да. Я сказал, что мне предложили поучаствовать в небольшом таком проектике под названием «Аватар». (Смеется.) Кстати, Джеймс Кэмерон обещал 10 процентов от сборов. Помимо гонорара. Что ж, наверное, я создал прецедент — поверьте, вы не найдете другого актера, который отказался бы от таких огромных деньжищ!
— Во время карантина вы застряли в маленькой деревне в Ирландии. Говорят, вас там оберегали местные жители от всего и всех — прямо как драгоценность...
— Это самое красивое место на земле под названием Далки. Я вообще счастливчик — меня всегда хорошо принимают и ко мне прекрасно относятся везде, где бы я ни «приземлился». Мы приехали с женой и девочками на съемки фильма «Последняя дуэль» в прошлом году, как раз в начале марта. Тут-то все и началось. Съемки закончились, границы закрылись. Можно было, конечно, как-то выбраться, но мы не захотели. Решили пересидеть это странное время там, никуда не стали рваться... Знаете, я был очень тронут, когда журналисты местной радиостанции рассказали, как жители выкинули их из своей группы в соцсетях, узнав о попытках СМИ со мной связаться и пообщаться в эфире. (Улыбается.) Предлагали мне еще дальше переселиться, в домик в лесу, аж в двух километрах от деревни. Что ж, теперь я понимаю, почему Боно живет в этом удивительном месте. Но я все-таки вышел на связь — меня жена уговорила. Поучаствовал в популярном утреннем шоу на этом радио. Было весело и прикольно.
Расскажу одну историю, она мне очень нравится. Там есть маленькое кафе. Так вот, оно оставалось открытым весь карантин. Хотя надо было стоять на рассстоянии двух метров друг от друга, в масках, внутрь пускали лишь одного человека и так далее. И вот я как-то разговорился с бариста. Она рассказала, что кафе всегда было популярным, она общалась с людьми и думала, что знает их неплохо. Но лишь сейчас она по-настоящему узнала своих постоянных клиентов. Ведь во время карантина никто никуда не бежал и разговаривали иначе — как будто общая беда всех сроднила...
— Ваша старшая дочка в это время находилась в Нью-Йорке...
— Конечно, мы невероятно волновались за Алексию. Она заболела ковидом, заразилась вместе со своими подругами, с которыми жила в университетском кампусе... К счастью, все прошло легко. Через несколько месяцев мы воссоединились... Но в отличие от тихой Ирландии в Нью-Йорке творилось что-то ужасное, конечно. Кто бы мог подумать, что мы окажемся практически в той же реальности, как в фильме 2011 года «Заражение», где я снимался у Стивена Содерберга. И как он только мог предвосхитить все события буквально до деталей?
— Недаром «Заражение» все бросились смотреть, особенно в первые месяцы карантина, — как будто надеялись найти в нем спасение... Но вернемся к вашим новым фильмам. Интересно, что историческая драма «Последняя дуэль» снималась по вашему общему сценарию с Беном Эффлеком. Вы наконец-то поработали вместе — спустя почти 25 лет после «оскароносного» сценария к «Умнице Уиллу Хантингу».
— Это было весело! Думаю, в будущем мы еще много чего с Беном вместе напишем. Потому что процесс не занимает у нас так уж много времени — а именно этого мы боялись. По сравнению с первым разом производительность была гораздо выше. Мы ж не умели ничего, когда писали «Умницу Уилла Хантинга». Поэтому строчили тысячи страниц. А что, если так повернуть? И записывали очередной вариант. В результате у нас образовалось множество не связанных друг с другом сцен, которые мы пытались впихнуть в сценарий. К тому же нам некуда было особо торопиться — оба были фактически безработные, сценарий писался в стол... А в этот раз мы четко распределили и время, и работу. Например, встречались в десять утра и до двух работали. Чтобы можно было детей в школу спокойно отвезти, а потом забрать.
— Как вы сочетаете жизнь примерного семьянина с таким количеством проектов?
— Мы устраиваем семейные собрания, на которых решаем, буду ли я работать или нет. Вот, скажем, именно так я получил одобрение на участие в съемках «Тихого омута». Дети мне позволили, поскольку знали, как я страстно хотел сыграть эту великолепную роль в прекрасной истории. Мои домашние понимают, как я люблю свою работу и как она для меня важна. Но есть железное правило: не расставаться дольше чем на две недели. И если обычно мы вместе выезжаем на съемки, то в случае с «Тихим омутом» не получилось. Впервые за столько лет пришлось нарушить наш уговор. Было очень тяжело, я страшно скучал по детям. Но это и помогло мне как актеру добиться именно тех эмоций, которые были необходимы.
— У вас довольно необычная история для голливудской звезды. Никакой шумихи, скандалов, тишь да гладь. В чем секрет?
— Пресса давно на меня «забила». Обнаружили, что я жутко скучный. Нет никакого смысла сидеть в засаде у моего дома. Что с меня возьмешь? Женатый мужчина, воспитывающий детей. Не разгуляешься...
В общем, я, конечно, счастливчик. Многие мои друзья не могут избавиться от повышенного внимания. Помню, как мы с Брэдом Питтом и Джорджем Клуни приехали в Мюнхен на пресс-мероприятия по случаю выхода фильма «Одиннадцать друзей Оушена». Такая толпа окружила, нельзя было идти! Я стал нервничать, схватил жену за руку. А Брэд в это время спокойно достает свою «Лейку» и начинает с улыбкой, расслабленно, фотографировать нашу компанию, словно мы тут одни. (Смеется.) Нет, для меня это высший пилотаж. Я бы никогда так не мог. Мне повезло, что я могу заниматься любимой работой, но при этом жить спокойно.
— Как вы объясняете свой на редкость успешный брак с Лусианой?
— Ну, прежде всего, мне очень повезло. Я всегда говорил, что сама концепция института брака кажется мне чистым безумием. И до сих пор так считаю. Но я люблю быть женатым на своей жене. Так что я просто оказался счастливчиком, встретив именно ее. И мы настроены и дальше продолжать в том же духе.
— А дочки из вас явно веревки вьют...
— (Смеется.) Точно! И жалости при этом не знают! (Смеется.) Они меня как актера и в грош не ставят. Изабелла обожает меня подкалывать. Например, говорит, что отказывается смотреть «Умницу Уилла Хантинга». Почему? Отвечает, потому, что знает — это мой навеки самый любимый фильм. (Смеется.) Или говорит так ехидно: «Пап, помнишь свой фильм, кажется, он «Стена» называется?» Я говорю: «Не «Стена», а «Великая стена». А она в ответ: «Ну пап, ничего великого в этом фильме уж точно не было!» (Кстати говоря, этот проект Дэймона реально провалился в прокате и не вызвал энтузиазма у критиков. — Прим. ред.) Изабелла и все мои девочки держат меня твердо на грешной земле, не дают оторваться и воспарить. (Улыбается.)
— Вы много занимаетесь благотворительностью. Но сейчас вы в первую очередь проявляете активность в плане вакцинации. Пытаетесь убеждать людей, что это правильно...
— Я стараюсь... Отлично понимаю, что не имею права никого заставлять. Есть множество причин избегать прививки. И я не хочу унижать чужое достоинство ни в коем случае, пригвождая к позорному столбу... Но и молчать о том риске, которому люди подвергают себя и окружающих, тоже не хочу. У меня есть пара друзей, вполне сознательных, которые не могут вакцинироваться по медицинским показателям. Но у них и впрямь нет выбора. Именно поэтому у всех остальных должно быть больше ответственности. В том числе мы в ответе, выходит, и за таких людей. Они на нас рассчитывают, чтобы можно было, наконец, прийти к «стадному» иммунитету, как бы странно это ни звучало.
Я хотел бы, чтобы с самого начала люди сказали: «Если мы все будем вести себя так, а не иначе, то сможем защитить друг друга намного лучше». Проще говоря, если бы мы все научились за это время говорить «мы», а не «я»... В общем, в свободной стране принуждения быть не должно. Это личный выбор каждого. Но я целиком и полностью на стороне ученых и науки и полагаюсь на них, а не, извините, на все то, что понаписано в соцсетях.
