«Конечно, сейчас в «Танцах со звездами» приходится сложнее, чем было бы, когда меня пригласили в первый раз. Все-таки плюс почти пять лет и плюс еще два ребенка. Но я человек рисковый», — говорит актриса Мария Порошина.
— Мария, после родов непросто восстановить форму. А вы через год с небольшим после рождения пятого ребенка (сына Андрея) уже принимаете участие в шоу канала «Россия» «Танцы со звездами». Как вам это удается?
— Самое интересное, что меня приглашали в «Танцы со звездами» и раньше. Мы с Леной Пановой, моей подругой, снимались в «Челночницах», и вот нам обеим позвонили и пригласили в десятые, юбилейные «Танцы…» Мы давно мечтали о таком предложении, очень хотели танцевать. Но в тот момент обе были беременные — я ждала Глашу, а Лена — Лидочку. Так что тогда не сложилось. Потом в проекте был перерыв. А сейчас «Танцы...» возобновились, и меня снова пригласили. Ну а как можно отказаться, если судьба тебе улыбается?! Конечно, сейчас приходится сложнее, чем было бы, когда меня пригласили в первый раз.
Все-таки плюс почти пять лет и плюс еще два ребенка. Но я человек рисковый. Если во что-то кидаюсь, то стараюсь максимально использовать ситуацию для своего развития. Пусть будут ошибки, неудачи, но все равно это движение вперед, это новый опыт, и он мой! Конечно, пять родов сказываются на состоянии тела, но танцы — это же и есть способ привести себя в форму. Прекрасная возможность укрепить мышцы, вернуть тонус. Когда что-то не получается, настроение, конечно, падает. Но все равно надо идти вперед. Как говорила моя бабушка: взялся за гуж, не говори, что не дюж. И я каждое утро привожу себя в бодрое состояние духа и еду на репетицию. Главное — не терять азарта, спортивного интереса, позитива.
— Вы до этого когда-нибудь занимались танцами?
— Всегда была подвижная, очень любила танцевать. Тем более что родители были тесно связаны с танцем: мой папа — Михаил Порошин — работал в знаменитом ансамбле «Березка». А мама — Наталия Красноярская — была режиссером мимического ансамбля Большого театра, и я с детства видела, что такое балет. В шесть лет я стала заниматься балетом в Театре оперетты, очень хотела как Жизель или Сильфида парить над сценой. Поступала в Московское хореографическое училище. Но при отборе детей в балет в первую очередь смотрят на телосложение, фигуру, рост. А я достаточно крупная, высокая. При этом великих способностей, которые бы нивелировали неидеальные физические данные (а так в балете бывает), у меня не обнаружилось. В общем, меня не взяли.
Потом я занималась народными танцами и год ходила на художественную гимнастику. В школе для всех концертов мы с подругами готовили мини-спектакли. Там были стихи, песни и конечно же танцы. Мы отплясывали под итальянские эстрадные хиты — Челентано, Пупо, поставили номер Миледи и д’Артаньяна и даже Пушкина с няней Ариной Родионовной! Потом я столкнулась с танцами уже в театральном училище. Мы занимались хореографией у станка, а потом разучивали танцы разных эпох. Нашим педагогом была в прошлом солистка Большого театра, очень талантливая и строгая Лариса Борисовна Дмитриева. Она требовала от нас того же, что от профессионалов, благодаря чему даже самые «вялые тела» — это было ее выражение — в танцах начинали «играть».
В общем, я занималась танцами всегда, но серьезного хореографического прошлого или каких-то супервозможностей у меня нет. А вот у моей дочки Груняши способности есть: и растяжка, и прыгучесть, и замечательный шаг, и нужный подъем, и артистизм. Сейчас она занимается в замечательном ансамбле «Юность», а до этого ходила на художественную гимнастику. Все данные для балета в наличии, и мне очень хочется, чтобы Груняша поступила в хореографическое училище. Ей сейчас как раз 10 лет, и в этом году она будет пробовать. Правда, Груняша иногда говорит: «Мама, я не хочу в балет, мне будет трудно...» Отвечаю ей: «Давай просто попробуем. Там конкурс 500 девочек на место. Не возьмут так не возьмут. Но не использовать такой шанс нельзя!» А сама думаю: может, зря я настаиваю? Я же с детства знаю, как балет выглядит изнутри, какая это пахота, великий труд и слезы. А сейчас, когда я сама активно танцую в «Танцах со звездами», особенно остро осознаю, как все трудно и сложно.
— Вам, наверное, все же легче, чем многим, вы же все-таки стояли у хореографического станка, пусть и давно…
— Как раз нет, наоборот! В бальных танцах совсем другая постановка стоп — нет привычных для классической хореографии позиций, развернутых ног. Все «бальные» элементы оказались для меня не просто сложными, а супернаисложнейшими! Как же красиво выглядят все танцы латинос и как же трудно все это сделать! А иногда даже невозможно. Но я надеюсь, что вместе с моим прекрасным партнером — Женей Раевым — мы будем выступать достойно.
— Как вам с ним работается?
— Женя — он разный. Очень эмоциональный, открытый и в то же время непредсказуемый. Может долго-долго что-то объяснять, а потом вдруг бросить и сказать: «Так, все, забудь. Давай сделаем иначе. Пойдем от тебя». То обращается со мной как с ребенком, который в первый раз пытается танцевать, а то требует как с профи: «Ты же танцор! Не жалей себя, не расслабляйся, ты можешь сделать этот элемент...» В общем, пробует меня «на слабо»... У Жени и сила духа, и тренированное тело, и талант — а у меня нет ни первого, ни второго, ни третьего. Но очень хочется не подвести его, не ударить в грязь лицом. А еще хочется получить хоть какое-то удовольствие от номера. Правда, оно появляется, только когда ты хорошо отрепетировала все движения и внутренне спокойна. А времени на каждый номер дается совсем мало, всего неделя. И за это время надо придумать танец, его образы — чтобы они были интересными, небанальными.
— Кто вам в этом помогает?
— Целая бригада. С нами с Женей работают хореограф Павел Ефремов, режиссер Александр Гришин и главный режиссер-хореограф проекта Родион Барышев, который отсматривает танцы и подсказывает, что надо поменять или улучшить. Благодаря этому и удается готовить шоу в очень сжатые сроки. Ведь драматический спектакль выпускается минимум за два-три месяца, а иногда репетиции идут полгода. А здесь за шесть дней надо сделать мини-произведение. Поэтому чаще всего мы не используем положенный нам выходной — один день в неделю. Репетируем каждый день. Минимум два часа, максимум шесть...
— Устаете?
— Ноги постоянно болят и гудят. Ведь бальные туфли — не самая комфортная обувь, в них очень неудобно стопе. Первые две недели каждый вечер я принимала горячую ванну и делала массаж, чтобы хоть как-то расслабить мышцы. В каждом бальном танце своя постановка корпуса, позиции рук. Для вальса они одни, для ча-ча-ча совсем другие, для танго третьи! Из-за этого, к слову, профессиональным танцорам после разных танцев по-разному делают массаж.
В вальсе, например, корпус отклонен налево и назад, и из-за перекоса какие-то мышцы спины сильно растянуты, а какие-то, наоборот, сжаты. Хорошо, что у нас на проекте есть чудо-врач, который знает все эти нюансы и может привести наши уставшие тела в младенческое состояние, чтобы ноги, спины и руки были как новенькие... Так вот, мало того что ты еле успеваешь выучить танец, приноровиться к движениям бедер, позициям ног и рук, так через неделю надо все менять, делать все по-новому, с чистого листа. В голове все это уже не умещается — идет какой-то сбой «матрицы»! Вот это реально очень сложно...
— Костюмы в каждом танце тоже новые. В этом есть сложность?
— Тут трудностей никаких нет, одно удовольствие. Костюмы делает замечательная Ирина Владимировна Огородникова на «Мосфильме» вместе со своими художницами, которые расписывают ткани, украшают их бисером, пришивают рюши. И каждый наряд — это новый образ: то Анна Каренина, то Остап Бендер, то Робот из будущего, то Царевна-лягушка. Просто поразительно, как мастера воплощают любую нашу фантазию, понимают нас с полуслова. Когда примеряю новое платье, чувствую себя девочкой, попавшей в сказку. Ей хочется перевоплощаться в разных персонажей, и тут по мановению волшебной палочки — раз! — ее облачают в новый изумительный костюм, очень красивый и к тому же убирающий недостатки фигуры.
Впрочем, недостатки фигуры в «Танцах со звездами» просто исчезают благодаря большой физической нагрузке. За две недели я уже похудела на шесть килограммов. Это не значит, что и дальше буду в таком же темпе терять вес: если стрелка весов замирает на каком-то показателе, это может означать, что ты достиг своей оптимальной «кондиции» и организм дальше худеть не хочет. Посмотрим. В любом случае то, что у меня набралось во время беременности и после родов, ушло. Сейчас вешу столько же, сколько в 10-м классе. Еще минус пару килограммов, и у меня будет самое комфортное для меня состояние.
— А как вы воспринимаете оценки жюри? Сильно обижаетесь, когда вам ставят не самые высокие баллы?
— Не обижаюсь совсем, потому что понимаю судей — у каждого свое мнение и свой подход. Кому-то важней техника, чистое исполнение элементов, кто-то прежде всего ценит артистизм. Кто-то прощает ошибки и даже разрешает повторить неудавшуюся поддержку. А кто-то считает, что так нельзя. Поэтому уважаю мнение каждого члена жюри и не зацикливаюсь на оценках. Мне важней всего процесс моего личностного роста. Насколько справилась с внутренним зажимом, страхом, научилась ли раскрываться, преодолевать комплексы и неумения. А моя главная цель на проекте — перенять у Жени хоть частицу его опыта, энергии и разучить побольше разных танцев.
Когда мы отдыхали в Европе, меня всегда поражало, как много там танцующих людей. Я говорю не о дискотеках для молодежи. Нет, там танцуют очень много зрелых, даже пожилых людей — в кафе, на улицах, в парках. Исполняют танго, польку, вальс, пасодобль, да что угодно. А я смотрю на них и радуюсь. Ведь есть некая молодость души, которая проявляется именно в танце — в нем не важно, сколько тебе лет. Танец (как и песня, стихи) — это когда душа парит. И я буду очень рада, если после нашего проекта кто-то захочет попробовать себя в этом красивом виде искусства.
— Маша, а как дети восприняли ваше участие в проекте?
— Все очень переживают, хотят, чтобы у меня все получалось. Но каждый по-своему. Старшая Полиночка болеет за меня, оценивая мои выступления как коллега-актриса — как удался мне тот или иной образ. И я прошу совета не только у нее, но и у ее молодого человека, потому что Ян — режиссер. Сима (ей 14 лет) держит за меня кулачки, плачет и говорит: «Мама, давай, давай, у тебя все получится!» Груня (ей 10), когда я появляюсь на экране, крестит телевизор со словами: «Мамочка, с Богом! Все будет хорошо, мы молимся...» Четырехлетняя Глаша с горделивым видом лежит на кровати, закинув ногу на ногу, и комментирует: «Так, платье у мамы красивое, зеленое, под цвет глаз — отлично! Так, мама красиво повернулась — молодец!» А Андрюша просто тычет пальчиком в телевизор и удивляется: надо же, там мама! Ну посмотрите же! А его в этот момент никто не слушает — все смотрят телевизор, и мальчик в растерянности. Знаю все это, потому что детей снимали няни. Когда я приехала домой и посмотрела эти видео, чуть не расплакалась от умиления...
— Андрюша в свои год и три месяца так прямо и говорит: «Надо же, там мама!»?
— Нет, просто по его лицу понятно, что он имеет в виду. Когда смотрю на него, у меня ассоциация с бутончиком, который со дня на день раскроется. И Андрюша должен вот-вот заговорить. И, как мне кажется, сразу пятистопным ямбом. (Смеется.) У него очень умный вид. Андрей многое понимает и знает много слов, всегда показывает на названные предметы. В общем, ждем, когда наш бутончик раскроется. Еще у него очень красивые, грациозные руки. Мы говорим, что с такими руками Андрей будет либо дирижером, либо батюшкой. (Смеется.) Он часто указывает нам пальчиком или дает поцеловать ручку.
— А как ваши девочки переносят самоизоляцию?
— Все, конечно, непросто. Детей ведь тянет на улицу, им хочется побегать. Если у семьи есть загородный дом, дача, ребятам полегче. А мы живем в квартире. Тем не менее мои девочки не скучают: то встанут на беговую дорожку, то обруч покрутят. А еще у дочек было много внешкольных занятий, а сейчас их нет или они только в онлайне. Да и в самой школе проходят так же. И тут не могу не поблагодарить учителей, которые делают великое дело и так быстро перестроились на непривычный для всех способ обучения. Ведь в онлайне надо все контролировать, уделить внимание каждому ученику. И это, к слову, один из положительных моментов подобного обучения. Но все равно мои девочки так соскучились по учителям, по одноклассникам, по живому общению. Они очень хотят снова ходить в школу...
Я могу понять, что сейчас чувствуют люди. У меня самой в жизни был период, когда не было работы. И я очень переживала из-за этого простоя, боялась: как же артисту остаться без любимой работы? А мои мудрые родители успокаивали: «Перестань нервничать! Используй это время для себя и детей. Займись тем, до чего годами не доходили руки: позаботься о своем здоровье, почитай, посмотри интересные фильмы...» Мне кажется, нельзя загонять себя в уныние (а сейчас очень часто приходится тревожиться). Ведь скоро, дай Бог, все наладится, появится возможность вернуться к любимой работе, гулять, встречаться с друзьями. А пока лучше пребывать в смирении, терпении и абсолютной вере, что пока живы мы и наши близкие, все можно пережить. Все будет хорошо!
