Мария Мульяш: гарнитур от Магомаева, неизвестный брак Плисецкой и обида Леонтьева

Сегодня в шоу-бизнесе балом правят продюсеры. А в советское время эту роль выполняли редакторы. Именно за редакторами концертных программ, телевидения и студий звукозаписи было решающее слово — они определяли, узнают ли артиста миллионы. Об одном из самых авторитетных и легендарных редакторов на эстраде — Марии Борисовне Мульяш вспоминает ее подруга — пианистка, композитор, поэт Алла Зохина.

Мария Борисовна Мульяш на протяжении четырех десятилетий была главным редактором концертного зала «Россия». Она организовывала лучшие концерты в стране, звезды считали за честь выступать в ее программах. Попасть в записную книжку Марии Борисовны — значило стать частью золотого фонда отечественной эстрады. За именами Райкина, Шульженко, Утесова, Бернеса ее рукой выводились имена артистов следующих поколений — Кобзона, Гурченко, Толкуновой, Пьехи, Магомаева, Лещенко, а потом и Киркорова, Моисеева, Баскова, Орбакайте, Гагариной… И все без исключения артисты называли Марию Борисовну ласково — Мусей. Мусю любили и боялись, ибо она была умна, строга и справедлива. За красным словцом в карман не лезла, на все имела свое независимое мнение, а главное, была неподкупна.

Какие фантастические сборные концерты она устраивала в разных городах нашей необъятной Родины! Под ее началом звезды театра, кино, эстрады собирали стадионы, на трибунах — яблоку негде упасть. И везде у Муси все было схвачено. Еще бы — ведь ей доверяли такие знаменитости! Любовь Орлова, Ростислав Плятт, Игорь Ильинский, Михаил Ульянов, Вячеслав Тихонов, Николай Рыбников, Алла Ларионова, Ирина Скобцева, Андрей Миронов, Майя Плисецкая, Владимир Васильев и Екатерина Максимова, Вячеслав Гордеев и Надежда Павлова — все любили, уважали Марию Борисовну и охотно откликались на ее предложения. Мне тоже несказанно повезло — Муся стала не только мне близкой подругой и наставницей, а практически родственницей.

«Проследите, чтобы Майя хоть что-нибудь ела»

Мария Борисовна очень близко дружила с семьей Плисецких — Мессереров. И в декабре 2002 года пригласила нас с мужем в Большой театр на юбилей Родиона Щедрина. Мы сидели в директорской ложе не дыша. А когда вдруг погас свет, по телу побежали мурашки. Неведомая мощнейшая энергия мгновенно заполнила пространство зала. Но все стало понятно, когда на сцене в луче света появилась Она — великая Майя Плисецкая. После концерта я осталась ночевать у Марии Борисовны. И всю ночь слушала Мусины истории про Майю и ее семью.

Муся близко дружила с Суламифью и Рахилью Мессерер — тетей и мамой Плисецкой. Мульяш рассказывала, что однажды вечером они с Рахилью Михайловной беседовали за чаем, когда домой вернулась Майя, и не одна — привела с собой белокурого милого юношу. Сказала: «Это Марис Лиепа. Он будет танцевать в Большом театре и жить здесь вместе со мной. Я вышла замуж!» Рахиль Михайловна, знавшая упертый характер дочери, даже не выразила удивления, что Майя, не посоветовавшись, вышла замуж. Она понимала: долго в ее зятьях Лиепа не проходит. Так оно и вышло.

Как-то раз, будучи у родственников в Ленинграде, Рахиль Михайловна сломала ногу. Звонит в расстроенных чувствах Мусе: «Дорогая, помогите Майечке, поживите с ней. У нее такая бешеная нагрузка. Проследите, чтобы она хоть что-нибудь ела!» В эти дни Муся старалась оставаться у Майи с ночевкой — молодая балерина в то время страдала жуткой, выматывающей все силы бессонницей. Очень уставала, но никогда не жаловалась. Однажды Муся зашла в незапертую ванную и увидела, как Майя обрабатывает свои окровавленные ноги. Мульяш схватилась за голову: «Какой ужас! Тебе же завтра опять танцевать!» — «Ну и что? — спокойно ответила Майя. — Я уже привыкла! Я все сумею».

Каждый год 24 августа в ресторане «Дом актера» Мария Борисовна праздновала свой день рождения. Зал с трудом вмещал всех звезд, которые были ей близки. А потом дома мы разбирали подарки. Муся обожала этот процесс — все внимательно рассматривала и комментировала. Как-то вручила мне легкий шарфик: «Носи, Аллуша, это мне Басков подарил». Через Мусю мне часто что-то перепадало «от звезд». До сих пор веранду нашей дачи украшает люстра от Магомаева.

Мусик Магомаев, Томуся Синявская и Муся Мульяш

Квартира Муси напоминала билетную кассу: все стены были завешаны афишами знаменитых артистов с их автографами и добрыми пожеланиями хозяйке. Жила Муся в Леонтьевском переулке, а в соседнем доме обосновались Муслим Магомаев и Тамара Синявская, с которыми Мария Борисовна близко дружила. Часто заходила к ним в гости на чай. Однажды прихожу к Мусе и вижу новую красивую мебель на кухне. Удивляюсь: «Откуда это?» — «Да Муслимчик опять делает ремонт, меняет мебель, предложил мне свой прежний гарнитур. Ну не отказываться же!» Помню, когда у Марии Борисовны был очередной юбилей (а родилась она в 1922 году), Магомаев и Синявская уехали на гастроли, но прислали телеграмму: «Мусе от Томуси и Мусика!» Мульяш боготворила эту пару и неоднократно, каждый раз с новыми подробностями, рассказывала историю знакомства с Магомаевым. Ей часто доводилось делать закрытые концерты для работников обкомов в Колонном зале Дома союзов. В один из таких концертов потребовали Магомаева. Своего угла в Москве у Муслима тогда еще не было. Кто-то Мусе подсказал, что видел Магомаева в Госконцерте. И она рванула туда: Муслим только прилетел из Италии и, усталый, оформлял какие-то документы. Представившись и признавшись Магомаеву в любви, Муся стала уговаривать его выступить в концерте, а в качестве главного аргумента заявила, что, если она его не приведет, ее уволят с работы. Очень доброму и благородному от природы Муслиму мысль о том, что он кому-то может доставить неприятность, приносила боль. Поэтому он согласился немедленно ехать с Мусей в Колонный зал.

Оказавшись на месте, Муся кинулась звонить Давиду Ашкенази — одному из лучших аккомпаниаторов советской эстрады, с которым очень дружила. Муслим нервничал: «Как мне выходить на сцену?! Я же без смокинга, в свитере! Да и с Ашкенази мы ни разу не репетировали!» Аккомпаниатор примчался через 20 минут. «Что вы будете петь?» — поинтересовался он у Магомаева. «Каватину Фигаро!» Пианист аж затрясся от ужаса: «У меня нет нот! Какая тональность?» А на сцене их уже объявляют. Чистейшей воды авантюра! Но Магомаев и Ашкенази взошли на эшафот. Додик дрожащими руками взял первые аккорды. И понеслось! Без единой репетиции спели и сыграли — будто всю жизнь работали вместе. Зрители были в восторге.

Даже отрицательный анализ ДНК ничего не докажет!

А вот при каких обстоятельствах подружились мы с Мусей. Я тогда работала арт-директором на круизном теплоходе «Астра», и в мои обязанности входило организовывать досуг для пассажиров. Каждый вечер в музыкальном салоне теплохода собиралась разношерстная публика, а я с командой талантливых молодых артистов представляла очередную концертную программу. И вот в один из вечеров на горизонте нарисовались две колоритнейшие зрительницы: яркие ухоженные брюнетки почтенного возраста. Этих дам явно не устраивала роль пассивных зрительниц. «Девочки, — подыграла им я, — не хотите принять участие в конкурсе «Мисс круиз»?» — «Дорогая, мы можем принять участие только в конкурсе «Старая жопа»!» — выдала одна из моих собеседниц, подмигнув, и звонко расхохоталась. Миниатюрная, ухоженная, лучезарная Мария Борисовна с такой легкостью и филигранностью выводила свои ненормативные опусы, что каждое слово в ее исполнении звучало как песня, баллада, оратория! Все — от взгляда до яркого костюмчика с блестками — говорило: «Я — женщина-праздник! Я все могу!» Обращаясь ко мне, она сказала: «Давай знакомиться. Я Муся. А это моя младшая сестра Верочка. Она только сегодня прилетела из Нью-Йорка». В тот момент я даже не догадывалась, что моя судьба круто меняется прямо сейчас. И что вскоре эта эпатажная дама станет для меня очень близким, дорогим человеком, лучшим другом и Учителем.

У Мусеньки не было детей, а единственная племянница Ирочка, дочь Веры, жила в Америке. Мария Борисовна безоговорочно приняла меня, и мы, несмотря на большую разницу в возрасте, стали неразлучны. Часто она представляла меня своей племянницей. Мы с Мусей были очень похожи и внешне, и внутренне. Она иногда юморила: «Даже отрицательный анализ ДНК не докажет, что мы с тобой, Аллуша, не родственники!» И это — чистая правда.

Мне, пианистке и композитору с консерваторским образованием, Мульяш открыла дорогу на эстраду, приглашая в свои концерты. Познакомила и подружила со многими знаменитостями. С ее легкой руки я в качестве аккомпаниатора работала с Владимиром Трошиным, Валентиной Пономаревой, выходила на сцену с Валентиной Толкуновой и Нани Брегвадзе, подружилась с Людмилой Гурченко.

«Подмосковные вечера» дались мне действительно дорого!

Как-то раз я вернулась с работы поздно. Дочка сообщила, что мне звонил какой-то мужчина с очень приятным и знакомым тембром голоса. Представился Владимиром Константиновичем, просил перезвонить в любое время суток, даже ночью. На часах уже полночь. Но перезваниваю. Вдруг что-то срочное? Мгновенная реакция — чувствуется, моего звонка ждали: «Здравствуйте, Алла! Это Владимир Трошин. Мне ваш телефон дала Мария Борисовна Мульяш. Алла, выручайте. У меня заболел аккомпаниатор. Завтра сольный концерт. Вы должны мне сыграть. Муся сказала, что вы знаете все мои песни. Спасайте, дорогая! В Доме литераторов — аншлаг!» Звонок знаменитого исполнителя «Подмосковных вечеров» застал меня врасплох: «А когда репетиция?» — «Репетиции не будет! Концерт завтра в 15:00». Я в полуобморочном состоянии: «Владимир Константинович, но это невозможно! Я не могу без репетиции выйти на сцену». — «Возможно, Алла! Муся сказала, что вы сыграете! Муся лучше знает». Разъяренная, звоню Мусе и объясняю, что никогда не подпишусь на такую авантюру: без репетиции выйти на сцену со знаменитым артистом и сыграть без нот двадцать песен, половину из которых я ни разу не слышала, — это безумие! Муся, не перебивая, слушала меня и ждала, когда я, наконец, выпущу пар. «Аллуша, есть такие ситуации, когда, несмотря ни на что, надо спасать! Даже если это кажется безумием. Я уже обзвонила всех знакомых аккомпаниаторов — ни один идиот не соглашается! А ты, я знаю точно, справишься!» С мыслью «нашли идиотку» я перезвонила Трошину и предложила порепетировать по телефону. Он согласился. Репетировали полночи. А на следующий день встретились на концерте, познакомились и вышли на сцену. Не знаю, какие боги оберегали меня в тот момент, но Муся оказалась права — я смогла! Владимир Константинович остался очень доволен. Сердечно благодарил, и мы навсегда стали близкими друзьями. Часто пили чай в его уютной двухкомнатной квартире на Ленинском. Выступали с концертами. И даже однажды спели дуэтом мою песню, которую посвятили его чудесной жене Раечке в день их золотой свадьбы. Трошин, несмотря на огромную популярность, был очень скромным человеком, таким же было и его жилище. Приходя к нему на репетицию, я всегда приносила разные вкусности — люблю готовить, особенно для друзей. Владимир Константинович радовался как ребенок.

Василий Лановой: «Теперь мы просто родственники!»

В 1992 году в Доме актера открывался новый ресторан. Искали хороших музыкантов, кто-то порекомендовал нас. Мы согласились и «задержались» в ресторане «Дом актера» почти на тридцать лет! Я даже в самом сладком сне не представляла, что этот Дом, где собираются и проводят свой досуг театральные знаменитости, станет и моим Домом и подарит мне судьбоносные встречи с великими людьми. Эти тридцать лет — лучшие годы в моей жизни. Все значимые события: юбилеи, свадьбы — все проходило здесь.

Василий Лановой часто приходил перекусить к нам и просто выпить рюмочку после спектакля — Театр Вахтангова же совсем рядом! И когда было настроение, под нашу скрипку и рояль пел своим проникновенным голосом украинские песни, читал стихи.

Муся дружила с Лановым. Брала его в свои концерты, где он великолепно читал Пушкина. Как-то звонит возбужденная: «Аллуша! У Ланового сын женится. Будешь ведущей на свадьбе. Я тебя Васе рекомендовала». Я — в панике: «Муся, что я там буду делать? Там же одни профессионалы. Неужели в Театре Вахтангова не найдется бойкого молодого артиста, который сможет провести торжество?!» — «Аллуша, не спорь, будешь ты! Ты умеешь ладить с людьми. У Васи Ланового и Иры Купченко сын с характером. А ты найдешь к нему подход». Вскоре уже и Василий Семенович лично попросил меня провести свадьбу своего младшего сына Сережи, но я опять стала отпираться. «Алла, не сомневайся, ты сможешь! А я тебе помогу», — утешил меня Василий Семенович. Я с волнением ждала приезда молодых и их гостей из загса в ресторан. Когда они появились, Сережа выглядел зажатым и смотрел на меня исподлобья. Но потом, убедившись, что ему ничто не угрожает, расслабился и даже стал улыбаться! И праздник «покатился» — все прошло душевно и весело. Ирина Петровна Купченко, когда завершилось застолье и молодожены уехали домой, подошла и, тепло поблагодарив меня, сказала: «Какая же у вас трудная работа, Алла».

А в 2007 году в концертном зале «Россия» прошел мой юбилейный авторский концерт. Василий Семенович пришел меня поздравить. И как же было приятно услышать от народного артиста СССР со сцены: «Она была главнокомандующей на свадьбе моего младшего сына, и теперь мы просто родственники!»

Как я искупала в вине автора знаменитых «Ландышей»

Мы часто праздновали Новый год в квартире у Марии Борисовны. И однажды со мной произошел конфуз, который вспоминаю с содроганием. Мы с Мусей наготовили еды, накрыли стол, нарядили елку. Отмечать с нами Новый год пришел Мусин давний друг, сосед и поклонник — автор бессмертных «Ландышей», композитор Оскар Борисович Фельцман. Он принес огромный ананас и красивую новогоднюю лампу-домик. И вот приближается бой курантов — время разливать вино. Композитор потребовал погасить свет и включить его лампу, что мы и сделали. Полумрак. Почти ничего не видно. И я, пытаясь положить Фельцману в тарелку салат оливье, опрокидываю на него бутылку красного вина. Невозможно передать ужас происходящего. Маэстро весь в вине, салаты испорчены, белая скатерть стала бордовой. В том, что кричала Муся, придется для печати заменить слова. Пусть будет, допустим, «на черта?!»: «Оскарчик, на черта ты притащил этот домик? Кому он нужен?!» Я от стыда готова была провалиться сквозь землю. Особенно переживала, что Оскару Борисовичу еще и от Муси досталось. Хотел как лучше — получилось как всегда! Полночь. Куранты начали отсчет. Фельцман с улыбкой, будто ничего и не случилось, поднимает бокал: «С Новым годом, дорогие друзья! Такой праздник у меня впервые. Спасибо, что искупали в вине!»

Людмила Зыкина приняла меня за домработницу

О Людмиле Зыкиной в своей книге «С любовью к вам! Ваша Муся» Мульяш написала так: «Когда я говорю, что Люся Зыкина родной мне человек, я вспоминаю ее не как великую певицу, а как добрую и заботливую подругу». Они познакомились в 1960 году на одном стадионном мероприятии. В этом же концерте пела и Лидия Русланова — главная артистка народного жанра на эстраде. А к Мусе подошла мало кому известная в те годы исполнительница русских песен и спросила: «А каким номером пойду я?» Мария Борисовна даже разозлилась: «Вот пройдут все знаменитости, а уж потом будет ваш черед!» Зыкина молча отошла и села в уголочке. А когда она вышла на сцену и запела, покорила сердце Муси навсегда.

Я познакомилась с Людмилой Георгиевной, когда та пришла проведать Мусю в больнице. «Девчонки! Дайте что-нибудь поесть! — войдя в палату, воскликнула Зыкина. — А то я со своим сахарным диабетом сейчас в обморок упаду». Я тут же ее накормила. Ела Людмила Георгиевна с большим аппетитом, одновременно внимательно разглядывая меня. «Муся! Какая у тебя красивая и интеллигентная домработница!» — заключила она наконец. «Еще бы! Она имеет два высших образования!» — расхохоталась Муся. С тех пор, где бы мы ни встречались с Людмилой Георгиевной, она всегда извинялась, что тогда в больнице приняла меня за домработницу. Добрейшей души человеком она была.

Вспоминая историю с Леонтьевым, Муся всегда плакала

Познакомившись с Мусей, мы с мужем стали частыми гостями в ГЦКЗ «Россия». Нам повезло — мы увидели лучшие концертные программы. Посмотрев по совету моего соавтора Юрия Гарина программу Валерия Леонтьева «Воздуха глоток», долго не могли успокоиться: восторг! На сцене большой артист! Несколько раз ходили на это шоу, но все было мало — хотелось еще и еще.

Муся как-то сказала: «Знаешь, Аллуша, Валера у меня ассоциируется с образом, который когда-то создал на сцене «России», — Джордано, мечущийся борец, поэтическая личность и одинокий человек. Ты не представляешь, каким трудным был его путь, как часто его унижали дилетанты, а одна история просто рвет мне душу». И она поведала мне о первом выступлении Леонтьева в сборном концерте на сцене зала «Россия». Он специально приехал из Сыктывкара, где служил в филармонии. Для этого концерта сам сшил себе костюм. О чем и сообщил: «Мария Борисовна, я всю ночь не спал, шил «бананчики». Поскольку Леонтьев отлично показал себя на сцене, Муся вскоре пригласила его поучаствовать в одном ответственном композиторском концерте. И тогда он заказал себе в ателье шикарный костюм, после репетиций радостно бегал на примерки. «Но кому-то очень не понравился яркий, самобытный номер Леонтьева, и в горком партии на артиста поступила жалоба, — рассказывала Мульяш. — Меня вызвало руководство и потребовало убрать его из программы… Помню, Валера шел по коридору мне навстречу такой счастливый, на руке его раскачивался новый костюм. А я не могла смотреть ему в глаза. Когда я сообщила ему о случившемся, он долго не мог успокоиться, на губах его застыл вопрос: «Почему? За что?» А я плакала оттого, что ничего не могла изменить». И даже десятилетия спустя, рассказывая эту историю, Муся всегда плакала: «Аллуша, я никогда не забуду глаза этого молоденького паренька и его горький вопрос «почему?».

Таким она была человеком: сердечным, душевным, самоотверженным, без памяти влюбленным в свою профессию и артистов. И для многих — еще и ласковой, заботливой, а изредка строгой мамой. Ведь недаром говорят: артисты — они как дети. А Муся умела поддержать, вдохновить и воодушевить — заставить поверить в себя. Я благодарна судьбе за нее и счастлива, что смогла при жизни отплатить ей взаимностью.