На днях на мировых киноэкранах наконец-то появилась долгожданная «Русалочка» (2023) — фэнтезийный мюзикл Роба Маршалла, являющийся адаптацией знаменитого диснеевского мультфильма (1989). Вынося за скобки сопряженные с картиной скандалы (главную роль исполнила афроамериканка Холли Бэйли, что вряд ли соответствует литературному первоисточнику) и не комментируя ее художественные достоинства и прокатные перспективы, по случаю громкой премьеры предлагаем вспомнить предыдущие попытки воплотить в кино легендарное произведение Ханса Кристиана Андерсена и выбрать из них лучшую на свой вкус.
Подойти к экранизации датской сказки издавна пробовали кинематографисты разных стран. Впрочем, поначалу русалочка-существо занимало их несколько больше, чем Русалочка-героиня. Еще до Второй мировой войны студия Уолта Диснея выпустила немую бессюжетную ленту «Русалочки» (1938), представлявшую собой восьмиминутную зарисовку о веселых забавах обитателей подводного мира. По существу, это была вольная визуализация первой страницы сказки, свободная фантазия на тему ее описательной экспозиции для самых маленьких. Тридцать с лишним лет спустя Жан-Франсуа Лагиони явил миру артхаусную анимационную короткометражку «Петр и Русалочка» (1974), восходящую к мотивам кельтской народной сказки. В ней ведущим актером выступала не Русалочка, а угрюмый одинокий Петр, разоритель погибших кораблей, спасший безмолвную водяницу из рыбацких сетей, полюбивший ее и отказавшийся ради нее от собственных ног, не подозревая, что в ту же ночь его избранница провернула то же самое со своим хвостом. В итоге у французов получилось что-то вроде андерсеновской «Русалочки» наоборот, где два неприкаянных одиночества совершили взаимные синхронные самопожертвования, но все же обрели счастье благодаря милости морских духов.
Едва ли не первую серьезную киношную попытку переосмыслить произведение близко к тексту осуществили мультипликаторы из СССР. Снятая на «Союзмультфильме» Иваном Аксенчуком по сценарию Александра Галича, советская «Русалочка» (1968) продемонстрировала не только уважение к литературному первоисточнику, но и творческий подход авторов. Так, в отечественной короткометражке, длящейся немногим менее получаса, повествование начинается и завершается кадрами современного фильму Копенгагена 1960-х — урбанистической городской среды, предельно далекой от фэнтезийного подводного мира, описанного Андерсеном. Кинорассказ о Русалочке здесь впервые оказывается упакован в рамочную композицию. (В более поздних экранизациях этот прием будет повторен не единожды.) Интересно и то, что Галич в своем сценарии отказался от стратегии всеведущего рассказчика, использованной в сказке, и ввел в сюжет сразу двух новых нарраторов, ведущих параллельное повествование: экскурсовода, просвещающего группу туристов в порту Копенгагена, и плавающую у набережной рыбу, излагающую сородичам собственную версию стародавних событий. Кроме того, монтаж ленты осуществлен таким образом, что непосредственно сюжет о Русалочке, представляющий собой флешбэк, периодически прерываемый возвратом в настоящее, выглядит как визуализация рассказа рыбы, а вовсе не гида.
Нельзя не отметить и своеобразный стиль анимации Ивана Аксенчука. Современная рамка сказочной истории и сама она оформлены режиссером в аскетичной, условной, минималистской манере, но если в первой изображение напоминает сатирическую карикатуру, то во второй — похоже на возвышенную трагедию. Важную роль в зрительском восприятии основного сюжета играет мрачное сочетание красного и черного цветов, словно задающее его минорный тон и предвещающее беду. В этом смысле особенно примечательно цветовое сходство в облике принца, принцессы и морской ведьмы: агрессивный красно-черный маркер, минуя и слова, и фабулу, сигнализирует о том, что все эти персонажи опасны для главной героини — каждый по-своему. И несмотря на то, что в большинстве ключевых точек истории советский мультфильм строго следует тексту Андерсена, в некоторых поворотах Галич заметно отступает от оригинала. Так, в кульминации вместо ножа сестры передают Русалочке сосуд, в котором спрятана буря (предложение прямого убийства заменено предложением устроить несчастный случай), а придуманный сценаристом финал оказывается даже печальнее сказочного. (Хотя казалось бы: куда грустнее?) Если в исходном тексте душу Русалочки в развязке неожиданно спасают дочери воздуха (классический пример deus ex machina — «бога из машины»), то в картине Аксенчука несчастная превращается на заре в морскую пену, и беспечный принц, услышав ее лебединую песнь, остается в счастливом неведении, ошибочно принимая прощание умирающей за голос жены. Наконец, если в сказке повествование завершается жизнеутверждающей «программой» дочерей воздуха («Через триста лет и мы войдем в Божье царство! Может быть, и раньше!»), то здесь оба рассказчика озвучивают в концовке противоположные взгляды на поведанную историю, вынося из нее разную мораль.
Восемь лет спустя страны соцлагеря почти синхронно презентовали сразу две полнометражные киноэкранизации датской сказки. Советско-болгарская «Русалочка» (1976) тоже использовала рамочную композицию, причем на сей раз в прологе и эпилоге была запечатлена не современность, но времена Андерсена и он сам, а случайных путников сыграли артисты, которые позднее предстали в основном сюжете в других ипостасях (фройляйн превратилась в Русалочку, ее гувернантка — в трактирщицу и т.д.). Если в мультфильме Ивана Аксенчука персонажи обрамления смотрят на сказку отстраненно, как бы снаружи, не осознавая себя частью последней, то в картине Владимира Бычкова рассказчик олицетворяет принципиально иной подход, благодаря которому становится не вполне ясно, кто реальнее на самом деле — он и его соседи по дилижансу или персонажи описанного им фэнтезийного мира.
Зеркальные роли актеров во «внешнем» и «внутреннем» сюжетах — не единственное новшество советско-болгарской экранизации. Странствующий поэт Сульпитиус (Валентин Никулин), активно помогающий главной героине (Виктория Новикова), вредный пьяница-рыбак и «русалконенавистник» Губастый (Михаил Пуговкин), шумный трактир с кучей пропойц и его несчастная хозяйка (Галина Волчек), по совместительству оказавшаяся доброй ведьмой, щадящие условия ее сделки с Русалочкой (у Андерсена колдунья отрезает «клиентке» язык и забирает прекрасный голос, здесь же — копирует ее волосы, оставляя девушке не менее достойную шевелюру), площадная инквизиция и рыцарский турнир, учиненный расчетливой принцессой, — в сравнении с исходным текстом сценаристы фильма добавили и изменили немало деталей, существенно обогатив историю и переведя ее из абстрактной вневременной сказки-трагедии в увлекательное средневековое предание, где ключевую героическую жертву, вопреки канону, совершает не Русалочка, но ангел-хранитель, подаривший ей вожделенную бессмертную душу.
Как известно, режиссеры «обычных» фильмов лишены многих возможностей, доступных мультипликации, и в случае с сюжетом «Русалочки» это особенно бросается в глаза. Чудесный мир морского царства, описанный Андерсеном и буквально созданный для всемогущей анимации, куда сложнее было изобразить средствами игрового кино в середине 1970-х. Авторы советско-болгарской «Русалочки», показав ради приличия несколько подводных кадров, выкрутились тем, что действие основного сюжета практически целиком разворачивается на суше — в замке и его окрестностях. Создатели чехословацкой «Русалочки» (1976) пошли более сложным путем и попытались компенсировать скромный бюджет рукотворными декорациями и комбинированными съемками, выглядящими сегодня сколь странно, столь и архаично. Пражская экранизация сказки предложила публике некоторое количество любопытных сюжетных новшеств (жутковатая статуя матери Русалочки и объяснение причин ее гибели; волшебный камень, усмиряющий бури; удача, которую Русалочка приносит принцу, чье королевство в долгах, как в шелках и т.д.), но в целом ее трудно назвать успешной. Русалки здесь не плавают, не имеют хвостов и ходят под водой на своих двоих, жених младшей из них во всех смыслах отвратителен, дизайн головных уборов оставляет желать лучшего, а от избытка голубого цвета в кадре довольно скоро устаешь. Единственное, в чем действительно преуспели авторы чехословацкой версии, так это в гипертрофированной мизантропии морского царя — сколь объяснимой, столь и навязчивой.
Вероятно, лучшим экранным воплощением «Русалочки» с полным правом можно считать японский анимационный полный метр «Принцесса подводного царства» (1975). В Стране восходящего солнца мультипликаторы и прежде обращались к сказке Андерсена, но предыдущие попытки — в частности, аниме-сериал «Волшебница Мако» (1970-1971) — были куда менее удачными. Именно в «Принцессе подводного царства» у Русалочки впервые появился верный харизматичный союзник, отсутствующий в оригинальном тексте. Именно здесь авторы впервые сделали юмор не случайным допущением, но неотъемлемой частью истории, пронизывающей сюжет, и достигли оптимального баланса между комедией и драмой. Сценарные элементы, привнесенные японцами в их прочтение канонического текста, впервые столь явственно усилили жанровую мощь экранизации (чего только стоит экшн-эпизод с полипами-убийцами и загадочная фигура ревнивой кошечки-дьяволицы, которую зритель может ошибочно принять за перевоплотившуюся ведьму). Наконец, изумительно нарисованный мультфильм не только смотрится с интересом спустя почти полвека, но и прямо следует духу литературного первоисточника в главной точке истории — трогательном и душераздирающем финале.
Диснеевская «Русалочка» (1989) хотя и несравнимо популярнее японской, по гамбургскому счету уступает ей. В частности, мегапозитивный тон и хеппи-энд американского мультфильма априори не позволяют счесть его лучшей вариацией на тему. (Это все равно, что признать №1 блестящую в остальных отношениях экранизацию «Анны Карениной», в концовке которой главная героиня чудесным образом остается жива). Как ни странно, многое, за что зрители искренне любят попсовую картину Рона Клементса и Джона Маскера, в той или иной форме было апробировано ранее их восточными коллегами, причем с большим чувством вкуса и меры: от прописанных в диалогах шуток до забавных визуальных гэгов, от жанровых элементов мюзикла до мелких сценарных блоков. Диснеевский мультик, несомненно, прекрасен сам по себе и дорог как ностальгическая зарубка в памяти повзрослевших миллениалов по всему миру, но при слове «Русалочка» первым приходит на эту самую память не совсем справедливо: слишком уж он волен по отношению к исходному тексту и вторичен на фоне «Принцессы подводного царства». Впрочем, минимум одно неоспоримое и абсолютно оригинальное достоинство у голливудской версии все же есть: американцы с успехом расширили галерею ярких второстепенных и эпизодических персонажей (Флаундер, Себастьян, Скаттл, Тритон, Флотсам и Джетсам и т.д.), а такой фактурной и одиозной морской ведьмы, как Урсула, не было в экранизациях «Русалочки» ни до, ни после.
В связи с успехом диснеевского проекта интерес к сказке Андерсена вскоре проявили телевизионщики. В первой половине девяностых на ТВ-экранах появились сразу два сериала по теме — франко-японские «Приключения Русалочки Марины» (1991), где главная героиня искала в паре с любимым принцем золотую табличку с заклинанием, которое позволило бы им никогда не расставаться, и американская «Русалочка» (1992-1994), где была тщательно сохранена визуальная эстетика полнометражного диснеевского фильма и драматургически развит предшествующий ему сюжет.
В XXI веке попытки заработать на знаменитой сказке не прекращались, хотя имели к ней все более опосредованное, а то и вовсе откровенно далекое отношение. Так, диснеевская «Русалочка» 1989 года в двухтысячных разрослась до трилогии: сначала родился полнометражный сиквел — «Русалочка 2: Возвращение в море» (2000), а затем и приквел — «Русалочка: Начало истории Ариэль» (2008). В начале 2010-х гг. к произведению Андерсена — во всяком случае, к его бренду — последовательно обращались американо-канадская мультдилогия (2010-2011), бюджетный германский телефильм (2013), две южнокорейские дорамы (2014 и 2016), китайский ромком (2016), американская семейная мелодрама (2018) и даже австрало-американский фэнтезийный боевик (2021). Все эти проекты по-разному эксплуатировали идею «Русалочки», но ни один из них не снискал большого успеха, да и не претендовал на него всерьез. Выстрелит ли новый мюзикл (2023) Роба Маршалла, который позиционируется создателями как прямой ремейк знаменитого диснеевского мультфильма, узнаем в скором будущем, ну а пока вспомним те экранизации, что уже прошли проверку временем, и перечитаем канонический текст легендарной сказки. Суровая правда такова, что он остался бы в истории мировой культуры, даже если бы кино как вид искусства не существовало вовсе.
