Николай Губенко и Жанна Болотова. Любовь под яблонями
В юности я был фанатом Театра на Таганке, проводил там много времени. Билетов на спектакли Юрия Любимова было не достать. Мы с друзьями приходили к театру в пять часов вечера, занимали очередь в кассу, стояли всю ночь, чтобы на следующий день в числе первых двадцати человек стать счастливыми обладателями двух билетов на каждый выбранный в репертуаре спектакль.
Однажды стояли так у театра ночью. В какой-то момент из-за угла вывернула компания из троих пьяненьких мужиков. У одного спина была в побелке, видно, он к чему-то неудачно прислонился и, совсем того не заметив, так и выкатился на улицу. Мужички подошли, попросили закурить. Я распахнул полу пальто, достал пачку сигарет, протянул им. Они взяли по одной и вдруг заметили, что из внутреннего кармана выглядывает горлышко бутылки. Ночи были холодными, мы нередко согревались водкой.
— Ой, ребята, — попросил мужичок с белой спиной, — угостите нас!
Я прямо возмутился:
— Мужики, ну вы уж совсем обнаглели — то сигареты вам дай, то водки налей. Да пошли вы знаете куда!
— Мы актеры из Театра на Таганке. Не узнаешь меня? Я Высоцкий!
— Да иди ты на фиг, какой ты Высоцкий?
— Ребята, я не вру. Не верите? Завтра вынесу вам билеты на спектакль «Жизнь Галилея». Я в нем играю.
— Нет, мужики, водки вы не получите, нам самим еще полночи здесь мерзнуть.
Они закурили и двинулись прочь. Посмотрел им вслед, ребята брели понуро, спины согнуты, и так мне их стало жалко... Моментально устыдился своей жадности, побежал, догнал: «Ладно, мужики, кто бы вы ни были — артисты, не артисты, берите эти полбутылки».
В двенадцать утра открылись кассы, и действительно, парень, назвавшийся Высоцким, вынес мне два билета на спектакль. А его приятелями оказались Борис Хмельницкий и Рамзес Джабраилов. Позже неоднократно наблюдал их на сцене.
Так началось мое знакомство с Театром на Таганке и его артистами. Николай Николаевич Губенко был в то время настоящей звездой труппы, в очередь с Высоцким он играл Хлопушу в «Пугачеве». Вспоминаю знаменитый монолог в цепях: «Проведите, проведите меня к нему, я хочу видеть этого человека...» — и мороз бежит по коже.
Творчество Губенко было пронизано какой-то невероятной болью за людей, и мне очень хотелось узнать, что же он сам за человек. Мечтал не то чтобы подружиться (прекрасно понимал, что ни мой социальный статус, ни возраст не позволяли надеяться на это), но как-то, хоть немного, приблизиться к Николаю Николаевичу. Подружиться удалось с Борей Хмельницким и Валерием Золотухиным, мы неоднократно пересекались на кинофестивалях, сидели за столом. Но сколько я ни пытался хоть чуть-чуть, хоть на шаг ближе подступиться к Губенко, ничего не получалось. Он оказался крайне закрытым человеком.
Тем не менее однажды мне все-таки повезло — довелось снимать Николая Николаевича и его жену Жанну Болотову на даче. Наступило время, когда актеры стали строить дворцы, особняки. Ехал и думал: «Боже мой, знаменитость, министр культуры, сейчас увижу какой-нибудь престижный поселок с охраной». Ничего подобного! Губенко занимал скромную постройку на небольшом участке. Такие дома советские граждане возводили на шести сотках. Правда внутри дом оказался невероятно теплым. Уют на даче создала Жанна: она покупала симпатичные рушники, полотенчики, салфеточки, все это раскладывала. Никакого роскошества, но смотрелось дивно.
Жанна накрыла великолепный стол. Мне запомнился пирог с яблоками, который она испекла. Яблоки росли на участке в большом количестве. Видно было, что за садом хозяева ухаживают.
В основном мы общались с Жанной, разговаривали о кино, книгах, Николай Николаевич присутствовал, но был словно в стороне от нас. Я думаю, его закрытость шла из трудного детдомовского детства, где приходилось бороться за существование. Там не было своего пространства, все делили общую комнату, где кровати стояли на близком расстоянии друг от друга, где была общая столовая, словом, не имелось ничего своего. Когда у Губенко появилось собственное пространство, он всеми силами его оберегал, не пускал туда посторонних.
Жанна родилась в другой социальной среде, в семье Героя Советского Союза. С Николаем Николаевичем их соединила любовь, это чувство они пронесли через всю жизнь. Актерская карьера Болотовой могла сложиться успешнее, но Жанна часто отказывалась от ролей, помогая мужу в его творческой и чиновничьей работе. Губенко всегда очень ценил ее мнение. Она была первым зрителем его картин и первым советчиком. Если честно, лучшие свои роли Жанна сыграла в фильмах мужа.
Общаться с ней было легко и просто, чего нельзя сказать о Николае Николаевиче. В день съемки у него отсутствовало настроение, это бросалось в глаза. Он выполнил все, о чем я его попросил — и за письменным столом посидел, и по хозяйству что-то подкрутил. Репортаж получился и позже был опубликован в «Аргументах и фактах». Работа подошла к концу. На прощание Жанна предложила: «Возьмите наши яблоки, они хорошие, берите сколько хотите». Но я поскромничал и набрал небольшой целлофановый пакет, о чем потом жалел — надо было забрать столько, сколько смог унести.
Николай Николаевич с Жанной пошли проводить меня до машины, и там я наконец снял кадр, ради которого к ним ехал. На нем Губенко обнимает жену на фоне скромного домика, желтеющего осеннего сада, ярких яблок. Получилась невероятно трогательная фотография любящей пары, которую я с большой радостью представляю на всех своих выставках.
