Олег Павлович Табаков — отдельная история в моей жизни. Я его очень любил. Говорят, что он тоже был ко мне благосклонен. Мне повезло быть его сценическим партнером. Мы с ним играли во второй редакции «Тартюфа», которую поставила Нина Чусова. В «Кабале святош» в постановке Адольфа Яковлевича Шапиро Табаков играл Мольера, я — Бутона. Репетировать с ним было счастьем.
В «Амадее» Олег Павлович играл Сальери, Сережа Безруков — Моцарта, а я — повара Сальери. Сполна тогда оценил уровень подготовки и актерского мастерства Табакова. Помню, он стоял лицом к залу, произносил монолог, по щекам стекали слезы. Я с замиранием сердца следил за ним из кулис. Табаков повернулся, заметил меня, показал мне язык, успел шепотом произнести: «Вот так вот, Санек». И опять развернулся к залу, продолжил произносить текст роли и плакать.
С Олегом Павловичем было всегда очень тепло. Вспоминаю наши гастроли в Сочи, мы с ним часто ходили в ресторан. Помню, как Табаков тащил арбуз, я вызвался ему помочь. И тут же получил приглашение на обед. Он никогда никому не позволял платить. Последнее время мы с ним как-то очень тесно общались, встретимся, обнимемся, поцелуемся. Для меня, как и для многих моих коллег, его смерть стала великой потерей. Он всем помогал, пробивал зарплаты, квартиры. В театре при нем никто не бедствовал.
— Кто, кроме Олега Павловича, вызывал вашу симпатию, был любимым партнером?
— Как известно, в театре дружить нельзя. Олег Павлович говорил, что это не богадельня, сюда нужно приходить и служить. Отыграли спектакль — большое всем спасибо, до свидания, до новых встреч. Это пришло со временем. Раньше, когда был жив Борис Ливанов, старики и собирались, и выпивали. За Художественным театром даже закрепилась слава, что мужской МХАТ — театр пьющий. Я наблюдал за стариками, старался у них учиться, приглядывался за тем, как они работают. Меня ввели на роль Яичницы в «Женитьбу», где играли Александр Александрович Калягин, Сергей Юрьевич Юрский, Наталья Тенякова, Нина Гуляева, Владимир Терентьевич Кашпур, Виктор Гвоздицкий... Помню мизансцену: я стою, переставляю какие-то чашки и слышу, как Калягин тихонечко говорит Гвоздицкому: «Смотри-ка, он чего-то играет».
У меня добрые отношения со Станиславом Алексеевичем Любшиным. Мы очень тепло общались с Ольгой Борисовной Барнет. Какая была актриса! Старики уходят, многих унес ковид, мне так жаль, безвозвратно исчезает целая эпоха.
— Редкий актер сыграл, как вы, 124 роли в кино. Понятно, что мы не сможем поговорить обо всех. Но в вашей фильмографии есть имена прославленных режиссеров. К примеру, Павла Лунгина.
— Снимался у него в «Свадьбе» и в «Деле о «Мертвых душах» в роли Собакевича. Павел Семенович не ставил актерам задач: мы разминали персонажей в разговорах, придумывал истории, которые их характеризовали, так рождалась неповторимая атмосфера его фильмов.
Я тогда вкусил момент узнавания и некоего успеха, прошел проверку медными трубами. Обладал запоминающейся фактурой, был смешным и толстым, меня узнавали на улице, подходили, заговаривали. Но вот поклонниц толком никогда не было. Какими-то благами и от поклонниц, и от сильных мира сего, разумеется, пользовался, чего греха таить. Но спеси не было, и голова моя не уехала. Легкое головокружение от успеха наблюдалось, но, слава богу, оно оказалось преходящим. Хорошо понимал цену таким вещам.
